Наталья Пушкарева - Сметая запреты - очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Изучение канонических текстов допетровской России под углом зрения исторической сексологии было впервые апробировано в 1980‐е годы 19 19 Пушкарева Н. Л. Женщина в древнерусской семье (X–XV вв.) // Советская этнография. 1988. № 4; Ее же. Женщины Древней Руси. М., 1989; Levin E. Sex and Society in the World of Orthdox Slavs. 900–1700. Ithaca; London, 1989. . До этого времени исследования по проблемам славянской этносексологии в российской и зарубежной историографии (а они очень немногочисленны) охватывали лишь некоторые стороны сексуального поведения российских крестьян прошлого века и были созданы на этнографических материалах XIX – начала XX века 20 20 Милорадович В. Деревенская оргия. Картинка сельской свадьбы // Киевская старина. 1894. № 12. С. 488–491; Веселовский А. Гетеризм, побратимство и кумовство в купальской обрядности // Журнал министерства народного просвещения. 1894. № 2. С. 310–316; Демич В. Ф. Очерки русской народной медицины. I. Акушерство. II. Гинекология у народа. СПб., 1889 (отд. отт. из журнала «Медицина»); Никифоров А. Эротика в великорусской сказке // Художественный фольклор. 1929. № 4/5. С. 120–127; Адрианова-Перетц В. Символика сновидений Фрейда в свете русских загадок // Академику Н. Я. Марру. М.; Л., 1935. С. 497–505; Carey C. Les proverbes érotiques russes. Études de proverbes recueillis et non publiés par Dal’ et Simoni. The Hague-Paris: Mouton, 1972; Агапкина Т. А. Славянские заговорные формулы по поводу mensis // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. Тез. и предварит. мат-лы к симпозиуму. М., 1988. Ч. 1. С. 81–82; Worobec Ch. Peasant Russia: Family and Community in the Post-Emancipation Period. Princeton, 1991. P. 140–146, 201–204 etc. . Между тем результаты исследований по истории сексуальности в средневековой Московии и России раннего Нового времени оказались небезразличными для многих специалистов. Ими заинтересовались демографы, фамилисты (специалисты по истории семьи), социологи, социопсихологи, а также историки, интересующиеся динамикой социокультурных изменений в истории русских женщин. Сейчас эту междисциплинарную научную проблему можно считать уже признанной в российской историографии, хотя три десятилетия назад она считалась почти столь же «периферийной», как и славянская этносексология. Без понимания роли сексуальной этики в культуре православия, без определения ее характера и факторов, воздействовавших на возникновение тех или иных поведенческих или психологических стереотипов, без попытки сопоставить «норму» и «действительность», демографические (сексуальные в том числе) представления и демографическое (сексуальное) поведение – общая картина социального и семейного положения русских женщин в допетровскую эпоху оказалась бы обедненной и неполной.

Отсутствие долговременной историографической традиции, недостаток источников (которых даже чисто количественно сохранилось меньше, чем в Западной Европе) создают несомненные сложности в разработке проблем истории сексуальной этики в контексте истории женщин в России. Исследователь принужден оперировать лишь косвенными свидетельствами, становясь – если воспользоваться сравнением одного из мировых авторитетов в исследовании истории повседневности, французского исследователя Ж. Дюби – «искателем жемчуга, пытливейшим охотником за конкретными, мельчайшими деталями» 21 21 Duby G. Le patron d’un grand atelier // Le Monde. 14.12.1979. P. 23. . Из этих-то разрозненных деталей и приходится составлять более или менее цельную картину.

Сексуальное поведение древних русов, все их изменчивые переживания, оценки, восприятия (все то, что относят к ментальности – неотрефлексированным сознанием жизненным установкам, определяющим поведение представителей разных этносов и социальных групп, в том числе женщин), как и вся их частная, домашняя жизнь и повседневный быт в целом определялись в X–XVII веках двумя главными доминантами. Одной из них были традиции, ритуалы и обычаи, связанные с воспроизводством себе подобных. Другой – с крещением Руси в 988 году стала этическая система православия, проводники и проповедники которой неустанно боролись за то, чтобы все вопросы, связанные с заключением брака, в том числе и с сексуальными контактами внутри и вне его, регулировались лишь нормами церковного права и постулатами православных дидактических сборников.

Сосуществование двух доминант было далеко не идиллическим. Целью православных идеологов было скорейшее «единовластие» – то есть утверждение христианских этических норм, однако искоренение языческой свободы и раскрепощенности (особенно ярко заметных в сексуальных отношениях) происходило отнюдь не столь легко и просто, как того бы хотелось инициаторам культурного броска из варварства в цивилизацию.