Салават Асфатуллин - Башкиры в войнах России первой четверти XIX века

1812 г. ноября 2. – Письмо Кутузова М. И. Витгенштейну П.Х. о потерях французской армии: «Село Щелканово. Милостивый государь мой граф Петр Крестьянович! Генерал Платов, не давая времени отдохнуть 4-му французскому корпусу, отбил у него при переправе чрез реку Вопь на Духовской дороге 23 орудия и несколько сот пленных, донося при сем, что в последнем пред сим деле вместо 62-х было взято 64 орудия. На сих днях генерал Милорадович при Соловьевой переправе отбил 21 орудие и 1000 пленных, а вслед за сим на Еленской к Смоленску дороге генерал-адъютант граф Орлов-Денисов принудил сдаться генерала Ожеро с 65-ю штаб– и обер-офицерами и 2000 нижних чинов (эту крупную операцию задумали партизанские отряды Давыдова, Сеславина и Фигнера, но из-за нехватки собственных сил пригласили для совместного сражения и летучий отряд Орлова-Денисова. Он, как старший по званию, и сделал потом совокупный рапорт – авт.). Вчерашнего числа отряд Главной армии взял в плен до 20 офицеров и до 2000 нижних чинов. Из сего ваше сиятельство усмотрите, что потеря неприятеля неисчислима. Остаюсь с истинным почтением и преданностью вашего сиятельства покорный слуга князь Г[оленищев]-Кутузов. Всего пушек отбито у неприятеля от Бородинского сражения, с оставленными в Москве 26-ю, – 234 орудия, в том числе генералом Платовым 123 орудия. Князь Г[оленищев]-Кутузов» [420].

Преследование казаками отступающих французов. Худ. Дезарно А. О. 1827 г. Эрмитаж.

Надо бы радоваться и гордиться своими предками из партизанских отрядов Давыдова, Сеславина, Фигнера и летучего отряда Орлова-Денисова, осуществивших эту крупную боевую операцию у Ляхово. Но в 1990-е годы заново открылись французские источники, и как-то враз, появилась группировка российских историков-пораженцев, уверяющих нас в печати, что уж французские-то источники гораздо точнее наших. И начали отметать цифры потерь наполеоновской армии, подсчитанные маститыми русскими и советскими учёными. Примеров такого упёртого отрицания много: «Итак, в полном согласии с официальными французскими данными численность отряда Ожеро можно определить в 1600 человек, из которых 500 кавалеристов, так что русские партизаны, а вслед за ними и отечественные историки явно завышали численность неприятеля, доведя её до 2,5 – 3 тыс. человек» [421].

«Ничтожно сумняше» эти «эрзац – французы» отметают даже свидетельства непосредственных русских участников боёв. Вот Орлов – Денисов ясно и подробно пишет о разгроме французского подкрепления, шедшего на помощь атакованным в Ляхово: «…открыли сильную неприятельскую колонну, составленную из 2 тысяч кирасир, идущих по дороге от Смоленска на помощь Ожеро (в Ляхово); вследствие сего Быхалову приказано было ни мало не медля атаковать колонну сию, а полкам Иловайского 9-го и Мельникова занять его позицию. Быхалов после многократных, но безуспешных атак двумя полками не составлявшими и 600 человек не мог устоять противу многочисленного отряда сего и при том свежаго и, будучи сильно тесним, начал отступать в порядке. В следствии чего полковнику Мельникову с двумя полками приказано было поддержать его и совокупно напасть на неприятеля. Бой 1300 человек казаков и 2000 неприятельских кирасир сделался рукопашный и отчаянный, и тут-то французы удостоверились, что кирасы их недостаточны для спасения от пики казачьей где нет поддержки артиллерии и пехоты. Вскоре увидели мы, что кирасиры разсеяны и обратились в бегство. Козаки, преследуя их почти на протяжении 5 вёрст и пригнав к болотистому ручью совершенно уничтожили»; «В истреблении …участвовал также полк из отряда Сеславина. Последний писал: «Казачьего полка войсковой старшина Гревцов был в конной атаке против неприятельской кавалерии, идущей на подкрепление, и истребил значительную часть оной. При сём отличился есаул Лиманов и сотники Прохоров и Салынский». Казалось бы всё предельно ясно, но тут госп. Попов А. И., приведший эти документы, начинает кампанию дискредитации первоисточников. Дескать, в наградных документах Иловайского 9-го указаны «всего» «более тысячи кавалерии и до пяти сот человек пехоты». И всячески раздувает эту разницу в цифрах. Не хочет признать, что в наградных документах могли разделить славу победы 2000 неприятелей на 1500, которых победили полки летучего корпуса Орлова-Денисова под руководством Иловайского 9-го и 500 человек, которых победил полк Гревцова из отдельного отряда партизана Сеславина. А ведь сам же вначале привёл цитату о том, что бой шёл на протяжении целых 5 вёрст. И приведя героические первоисточники, неожиданно и необоснованно делает совершенно профранцузский, унизительный для русских вывод: «Так что, скорее всего, это были 3 маршевых эскадрона кирасир, прикрывавшие транспортную колонну…и эти слабо обученные конскрипты могли насчитывать около 300 человек, но никак не 700-800, а уж тем более не 2000! Если бы эта была дивизия (!) тяжёлой кавалерии, то вряд ли её можно было разбить наголову атакой 5 казачьих полков (около 1500 чел.). Орлов – Денисов уверял: «…более 700 кирас (переданных генералу Корфу для Псковских и других драгун) снятых с убитых и доставшихся нам в добычу доказывают поражение их». Эта версия кажется нам весьма сомнительной» [422]. Между тем, в период изгнания, примеров такого «разбития» было уже немало. Ещё в войну 1805-1807 гг. русские казаки изобрели и успешно применяли на практике свою тактику против атак тяжёлой конницы врага колонной: они мгновенно расступались и, окружив противника со всех сторон, эффективно поражали его с боков пиками и выстрелами своих ружей и пистолетов. Об этом есть исторические описания непосредственных свидетелей такого успешного противостояния казаков. Примеров принижения победы россиян в той войне можно привести много, но возьму пару цитат у самого именитого из этой группировки профранцузских историков: д.и.н., профессора А. И. Попова из Самары. «Во всех партизанских донесениях число пленных определяется одинаково: 1 генерал, 60 офицеров, 2000 рядовых; при этом Орлов-Денисов уточнил, что «гораздо более ещё пало на месте сражения». Чичерин записал в дневнике, что 11 ноября «светлейший …сообщил, что взято ещё 29 пушек, 3200 пленных, 130 офицеров из корпуса генерала Ожеро». В письмах Кутузова потери противника увеличены до 65 офицеров, 2000 нижних чинов и более 2000 убитых. Эти цифры обычно используются в отечественной литературе, хотя иногда приводятся официальные французские данные – 19 офицеров и 1650 солдат; впрочем, и эта цифра отражает, вероятно, численность войск Ожеро перед началом боя без учёта понесённых затем потерь убитыми. Наиболее точно определил потери французов Кастеллан, записавший в дневнике: «Взята в плен одна временная полубригада из дивизии Барагэ д, Илльера под командой майора Траси; генерал Ожеро также взят в плен». Напомню, что два полка – это уже бригада. То есть, по Попову А. И. получается, что в плен взяли всего один полк наполеоновской армии – менее 1 тыс. человек на тот момент. Отрицание данных непосредственных русских участников боёв особенно недопустимо, потому – что поля боёв крупной операции, проведённой в окрестностях сразу пяти-шести деревень, остались за ними, и они могли относительно спокойно подсчитать убитых и пленных. А выжившие французские штабисты, в ужасе от преследовавших их казаков, бежали, и не могли точно подсчитать: сколько же их воинов убито, сколько попало в плен, а сколько просто дезертировало? К тому же, русские штабные офицеры 1812-1814 годов были высокообразованными людьми, поголовно знали французский язык и живо интересовались всеми воспоминаниями и трудами, появляющимися во Франции после войны. И они сразу же распознали ложь «официальных французских данных», тянущихся ещё с Наполеоновских лживых бюллетеней. Многие из них, например, Денис Давыдов не стерпели фальсификаций и, выступив в печати, опровергли измышления французских штабистов: «Мороз ли истребил французов в 1812 году?» (1836 г.); Горяйнов «Что такое А. Тьер и нашествие его на Россию» (1858 г.).