Михаил Майзульс - Мышеловка святого Иосифа. Как средневековый образ говорит со зрителем

Вce эти микросвятилища — «живые» (где ставят новые изображения, горят свечи или электрогирлянды) или просто оставшиеся от прошлого — напоминают о том, что в Позднее Средневековье и Раннее Новое время европейские города были буквально пронизаны сетью сакральных образов. Фигуры святых, написанные на стенах, стоящие в нишах над входами домов или над воротами, уличные часовни [307]… Где-то их смело протестантское иконоборчество, где-то они постепенно исчезли за века секуляризации и современной урбанизации, а там, где ни того, ни другого не было, порой сохранились почти в неприкосновенности. Как уличные святыни выглядели в прошлом, можно, скажем, представить, глядя на миниатюры в «Люцернской хронике» (1513) Дибольда Шиллинга [308–310].

В городах, где нет ни табличек с названиями улиц, ни номеров строений, главный способ найти чей-то дом или какую-то лавку — это ориентироваться по визуальным приметам и специальным опознавательным знакам. К примеру, в позднесредневековом Париже для этого служили три главных типа знаков: деревянные или реже каменные фигуры, которые были встроены в саму структуру дома; фигурки поменьше, которые устанавливались над входом или в небольших нишах; деревянные расписные вывески или небольшие предметы, которые подвешивали на шестах, чтобы привлечь покупателя в лавку или трактир [366] Camille 2000. См. также: Мильчина 2016. . В арсенале городских знаков были реальные и фантастические животные, небесные светила, различные предметы, связанные с ремеслами и торговлей, но значительная часть этих образов была заимствована из христианского репертуара. На углу улицы Сен-Дени и улицы Проповедников стоял «Дом с деревом у проповедников». Его так называли потому, что на его фасаде была закреплена девятиметровая деревянная скульптура — Древо Иессеево (родословие Иисуса Христа от Иессея — отца царя Давида), увенчанное фигурой Девы Марии [367] Эта скульптура, созданная в конце XV в., сохранилась, и ее можно увидеть в парижском музее Карнавале (№ EN 126). . Из старинных описей известно, что в Париже был «Дом с образом Божьей Матери», «Дом с образом св. Екатерины» и т. д. Фигуры святых, с их многочисленными специализациями, расчерчивали профессиональную карту города. Гильдии и ремесленные цехи избирали себе небесных патронов.

Порой их выбор был обусловлен профессией святого: скажем, ювелирам покровительствовал их коллега св. Элигий, а сапожникам — св. Криспин, который, по преданию, вместе с братом Криспинианом делал обувку для бедняков. Однако часто специализация, которая со временем закрепилась за святым, определялась не его ремеслом, а обстоятельствами его смерти. Трудно не увидеть мрачной иронии в том, что апостол Варфоломей, с которого содрали кожу, стал покровителем кожевников и перчаточников. На мастерских, где изготавливали колеса, устанавливали фигуру св. Екатерины Александрийской, которую, по легенде, безуспешно пытались колесовать. Над постоялым двором могли поместить изображение св. Мартина Турского, поскольку он, чтобы спасти нищего от холода, отдал ему половину своего плаща. Продавцы жареного мяса использовали как свой символ решетку, на которой был зажарен св. Лаврентий. Епископ Власий, которого разодрали на куски металлическим гребнем, превратился в патрона чесальщиков шерсти [З11]. роли опознавательных знаков домов, эмблем кварталов или атрибутов различных ремесел фигуры святых, конечно, воспринимались иначе, чем статуи в церкви. Им вряд ли молились и, за редкими исключениями (см. ниже), не ждали от них чудес [368] Camille 2000. P. 15. .