Николай Горелов - Книга странствий

Они так необузданны в своих злодеяниях, что ничем не способны и не могут себя укротить, и поэтому предают разрушению все, что захватят, и в такой степени, что даже для себя самих не побеспокоятся оставить: «Мы, — говорят, — живем, как стрела, посланная стреляющей десницей и никогда не останавливающаяся, покуда не столкнется с препятствием, которое обратит ее вспять или сломает». Одержав победу над множеством народов, они ни у какого народа не решили остановиться и еще в середине [своего наступления] угрожали: «Мы живем, — говорят, — подобно великой многоводной реке, которая из-за своей чрезмерной глубины не может отклониться в сторону, чей поток затопляет все на своем пути, хотя эта река берет свое начало из мелкого истока и от многих ручейков наполняется». Также некоторых маленьких мальчиков они забирают к себе и захватывают женщин в подчиненных им городах, а именно на территории Грузии, Турции, Персии, Армении Великой и Малой, за исключением тех, что связаны с ними давней близостью. Также если их [татарские] дети или послы встретят в этих странах всадника и при этом будут нуждаться в лошади, то они заставляют всадника слезть и едут [на лошади] туда, куда им хочется. Глаза у татар весьма ненасытные и полны тяги к прегрешениям. Домашних животных они, по примеру сарацин, случают без разбора, и среди их скота постоянно процветает содомия, которая проникает и к самим татарам. И еще: татары берут себе жен, кто сколько хочет и содержать может, и при этом не считаются со степенью родства или возможностью кровосмешения; когда же у татарина умирает жена, он берет себе в жены сестер и дочерей ее, захочет — так по отдельности, а то и всех вместе. У них исключается супружество с тремя особами: матерью, дочерью или сестрой. Всех же прочих родственниц, как своих, так и со стороны супруги, охотно берут себе в жены. И когда татарин берет жену, он не считает ее своей женой до тех пор, покуда та от него не забеременеет и не родит, если же она окажется бесплодной, то он ее, если захочет, может отослать назад. И также муж не получает приданое до тех пор, покуда жена не родит мальчика, да и женщины ничего не получают от отца или матери до тех пор, пока не родят [ребенка].

Они настолько жестоки, что не уважают старость и не щадят детей. Проливать кровь для них все равно что проливать воду, и человеческое тело считается [у них] за кучу дерьма; и не только по отношению к одному народу, но и по отношению ко всем христианам и прочим людям пылают жаждой истребления. Они употребляют человеческое мясо и львиное, как поджаренное, так и вареное, и делают это когда по причине необходимости, когда ради забавы, когда ради устрашения испуга тех людей, которые услышат об этом. Истребляя людей, они радостно завывают, и от многочисленности убийств душа их чудным образом наполняется удовлетворением. Так было в Персии, когда они взяли город или крепость у подножия Каспийских гор, которая зовется Дербент, и, схватив всех его жителей, отрезали уши мертвым и непокорным, и две быстрые лошади с этими ушами, замоченными в уксусе, с честью отослали к хану. Также и со скал сбрасывают людей, а у других, положив шею на камень, отсекают голову, третьих же убивают, переламывая шею камнями. Входя в дом, они также убивают прятавшихся от страха, протыкая им ножом сердце и пуская оттуда кровь, текущую в венах, затем садятся, едят и пьют, ударяя трупы и приговаривая: «Вот каким образом погибли вы, враги наши!» Велики их коварство и нечестивость. И когда они стоят против крепости, то долгое время ласково говорят с его жителями и многое обещают им с той целью, чтобы те предались в их руки. И если те сдадутся, то им говорят: «Выйдите, чтобы сосчитать вас согласно нашему обычаю». А когда те выйдут, [татары] спрашивают, кто из них ремесленники, и оставляют себе. Тогда же как остальным, за исключением тех, кого захотят оставить в качестве рабов, привязывают камни и сбрасывают их на скалы. Во время войн они убивают всех, кого берут в плен, разве что пожелают сохранить кого-нибудь, чтобы держать в рабстве. Назначенных на убиение разделяют между сотниками, чтобы те их умерщвляли обоюдоострою секирой; те же после этого разделяют пленников и дают каждому рабу для умерщвления десять человек или больше или меньше, сообразно с тем, как угодно начальствующим. А из договоров с подчинившимися их власти ничего не соблюдают, но, как только могут, находят удобный повод и выступают против них. Надо отметить, что они обыкновенно воюют скорее коварством и хитростью, чем силой.