Юрий Чупров - Райнхард Гейдрих — паладин Гитлера

«Были задержаны 541 человек из числа тех, кто противозаконно находился на улице, у некоторых были не в порядке пропуска. Они были препровождены в комиссариаты, занятые сотрудниками службы безопасности и полиции безопасности (потому что те, кто принадлежит к элите, должны, как известно, наблюдать за всеми, даже за собственными полицейскими). 430 человек после проверки личности каждого были отпущены. Пражскому гестапо было передано 111 человек…»

Если бы только Гешке знал, кто в ту ночь попал к ним в руки, правда смертельно раненный, он, наверное, бросил бы заниматься нудным подсчетом задержанных. И, конечно, посвятил бы все свое донесение только ему, три года тщетно выслеживаемому руководящему работнику подпольного Центрального Комитета Компартии Чехословакии, одному из выдающихся и самых блестящих деятелей нашего национального Сопротивления. Впрочем, так Гешке и сделал, но спустя две недели, когда специалисты из антикоммунистического отдела опознали в случайно попавшем к ним человеке, боровшемся со смертью, Яна Зику.

О подробностях его трагической гибели рассказал в своей превосходной книге «Три судебных процесса Яна Зики» Густав Бареш. Он пишет, что Зика узнал о покушении лишь через полтора часа после того, как оно совершилось. Он направлялся на конспиративное совещание, когда связной принес ему это неожиданное известие.

«Этого не должно было случиться — так реагировал на сообщение Зика. — Этим ничего не достигнешь. Теперь мы можем ожидать только ухудшения условий для нашей деятельности».

Вот последние его слова по поводу складывавшейся обстановки, прогноз, который вскоре подтвердился на нем самом.

В ту ночь, о которой Гешке пишет свое донесение, эсэсовцы окружили также и дом № 6 по улице на Малованке в Бржевнове и обшарили все — от подвала до чердака. Они не обнаружили ничего подозрительного и не предполагали, кто может скрываться в этом доме. Обыскивали его точно так же, как и большинство пражских домов в ту ночь. Когда же эсэсовцы ворвались в кондитерскую, расположенную на первом этаже, они заметили через окно неизвестного, который корчился на бетонной дорожке во дворе и тщетно старался дотянуться до лежавшего поодаль револьвера.

Кто это? И откуда он взялся?

Только позднее выяснилось, что Зика в ту ночь спал в квартире Прейслера — в одном из своих самых надежных убежищ. Едва началась облава, Зика попытался скрыться. Единственный путь к спасению — спуститься по веревке из окна третьего этажа во двор, откуда, вероятно, можно было бы ускользнуть. Но веревка предательски оборвалась, и перед растерявшимся эсэсовцем возникла фигура распростертого на земле человека. Зика тяжело повредил позвоночник. От нестерпимой боли он то терял сознание, то снова приходил в себя.

Целых две недели находился Ян Зика в руках гестаповцев, и даже во время жестоких допросов они не дознались, что у них в руках именно он — Ян Зика. Когда же узнали, об этом писал донесение не только д-р Гешке, но и Франк, и Далюге, и даже сам Гиммлер, и документ этот был озаглавлен «Донесение государственной полиции о важных событиях». Ничего нового о нелегальной коммунистической организации в документах этих, конечно, нет. Зика, измученный ранением и «методами» следствия, умер во время допроса, так и не сказав ни слова своим врагам.

Смерть его — выдающегося организатора и отважного борца, «героя без прикрас и пафоса», как называет Зику Густав Бареш, — была тяжелой утратой. Удар, нанесенный вслепую, попал в самое сердце активнейшей коммунистической части Сопротивления. То, чего тщетно добивались на протяжении нескольких лет нацистские полицейские ищейки, в последние месяцы руководимые шефом всей гитлеровской службы безопасности Райнхардом Гейдрихом, произошло в результате событий, вызванных покушением на того же Гейдриха. Гибель Яна Зики стала как бы трагическим предвестием очередных ударов, обрушившихся после покушения на движение Сопротивления и погубивших его самую боевую часть, руководимую коммунистической партией.

…Артур Нёбе, многолетний эксперт Гейдриха по уголовным делам, иронически взирал на такую шумную крупномасштабную полицейскую акцию, какой была ночная «большая облава» в Праге. Он снискал себе славу специалиста в криминалистике и представлял в цепи полицейских звеньев ту силу, которая в жестокость и террор привносит тонкий и продуманный детективный подход.

Нёбе потребовал доложить ему о следах, оставленных террористами на месте происшествия. Уже с первого взгляда ему стало ясно, что они оставили столько отлично читаемых примет, что просто не должно было возникнуть никаких трудностей для их обнаружения и задержания.