Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

О чем бы мне хотелось упомянуть, это интерес к языку. Меня интересует его амбивалентность, злоупотребление им, меня интересует язык как организатор жизни, судеб и миров, язык как самое важное искусство, язык как ритуал и заклинание; слово как носитель драматического развития, как удостоверение личности, как способ самоутверждения и самопродвижения <���…> О пьесе «Праздник в саду» писали, что ее главным героем является фраза. Фраза организует жизнь, фраза отнимает у людей адекватность, фраза становится правителем, защитником, судьей и законом». 97

Гуго выходит победителем в бюрократическом соревновании, потому что выигрывает языковую игру, лучше всех подстраивается под правила использования схематичного языка бюрократии. Но и язык подминает его под себя. Он возвращается домой, всего за один вечер совершив блистательный карьерный взлет, но перестает быть собой, и родители его не узнают.

Механизация языка означает механизацию жизни. «Так пропадает, в ничто вменяясь, жизнь. Автоматизация съедает вещи, платье, мебель, жену и страх войны», – пишет Виктор Шкловский в своей классической работе «Искусство как прием» 98 98 Шкловский В. Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914-1933). М.: Советский писатель, 1990. С. 63. . В том же году, что и пьеса «Праздник в саду», из-под пера Гавела выходит теоретическая статья «Анатомия гэга», в которой он уделяет большое внимание теории остранения (вплоть до тех же примеров, что приводит Шкловский – например, сцены описания оперного театра в «Войне и мире» глазами Наташи Ростовой). По Гавелу, автоматизм обыденной жизни создает предпосылки для абсурдного театра, но именно сценический абсурд возвращает вещам их смысл:

Сложность нашего времени стремительно создает и предлагает нам очевидное и невиданное множество автоматизмов, которыми эпоха пронизывает человека и общество. Потому именно в это время – в силу прирожденной потребности человека защищаться и противостоять этому натиску – развилось в небывалой мере то, чего раньше общественное сознание просто не знало <���…> абсурдное искусство, абсурдный юмор. Ощущение абсурдности, способность к остранению, абсурдный юмор – вот, вероятно, пути, которыми современный человек достигает катарсиса. 99

Этические и эстетические категории, которыми оперирует Гавел, можно проиллюстрировать его рецензией на спектакль «Визит старой дамы», в 1960 году поставленный в театре «ABC»:

Мы можем теперь <���…> задать вопрос об основном гиперболическом смысле этой драмы. И мы убеждаемся, что это, в сущности, образ пути человека ко вполне определенной и экстремальной общественно-этической позиции. На чем эта позиция основана? Она опирается на развитие способности человека во имя своей максимальной материальной защищенности отказаться от основных постулатов нравственности и исходит из развития его желания осознанно избавиться от всех духовных норм человечности и осознанно стать расчеловеченным и «деэтизированным» механизмом, существующим исключительно в рамках физики и биологии <���…> Ясно, что корни этой позиции находятся в самой общественной структуре, которая в силу собственных закономерностей развивает в человеке эту способность. 100

Постановщиком «Праздника в саду» стал Отомар Крейча (1921-2009) – уже заслуженный режиссер, который в 1956-1961 годах руководил драматической труппой Национального театра. В феврале 1948 года он подписал прокоммунистическое воззвание интеллигенции «Вперед, ни шагу назад» (другими подписантами стали Отакар Вавра, Владимир Голан, поэт Франтишек Галас, Ян Верих и Иржи Восковец). Как и у многих других деятелей искусства, биография Крейчи разделится на «до» и «после» Пражской весны: в 1970 году его исключили из компартии, двумя годами позже закрыли его «Divadlo za branou» (театр «За воротами»). К режиссуре он вернулся только после бархатной революции, но в новых условиях потерпел полный крах – воссозданный им театр просуществовал всего несколько лет. После крушения театра Крейча ставил мало и жил почти в изоляции. Журналист Йозеф Брож в некрологе 2009 года назовет его «императором чешского театра» и «последним человеком, для которого театр был смыслом жизни» 101 101 http://literarky.cz/kultura/divadlo/1591-otomar-kreja-cisa-eskeho-divadla .

У Отомара Крейчи был свой постоянный сценограф Йозеф Свобода, который работал с ним в самых разных театрах – он же, кстати, один из соавторов шоу «Laterna Magica». Для «Праздника в саду» он разработал сложные и громоздкие зеркальные декорации; по общему мнению, играть в них было нельзя. Дело кончилось тем, что Гавел, Гроссман и Крейча, пробравшись ночью в театр, эти конструкции попросту разбили. Премьера была отложена, а Свобода придумал новые декорации, которые автору понравились больше. Гавел очень любил вспоминать эту историю, а для нас она показательна тем, что молодой драматург впервые показывает здесь свою нетерпимость к тому, что кажется ему чужеродным для текста. Эта нетерпимость останется с ним навсегда; актриса Мария Малкова, сыгравшая в четырех пьесах Гавела, вспоминала, что режиссерские выдумки ему никогда не нравились 102 102 Milý Václave… Přemýšlení o Václavu Havlovi. Praha: Divadelní ústav / Lidové noviny, 1997. С. 79. .