Олаф Брок - Диктатура пролетариата

Среди собственно пролетариев, рабочих масс, оставшихся в крупных городах, ненависть еще не перегорела до конца. Для себя я особенно отметил высказывание врача Софьи Ковалевской – названной в честь матери, известного математика; это замечание было репликой на вышеприведенное наблюдение Вересаева. Ежедневно практикуя среди московских рабочих, она сделала вывод, что в сознании большинства пролетариев крепко засели неуправляемые ненависть и гнев, только теперь народ не знает, на кого их обрушить, – кто «господа», которых нужно покарать. Это наблюдение, по-видимому, справедливо. Слишком много людей на земле не могут существовать без ненависти, слишком много плебейских душонок из всех слоев общества никогда не смогут преодолеть жажды мести, даже не зная, кому мстить и за что. Кроме того, воспоминания о прошлой несправедливости еще слишком болезненны, чтобы ныне живущие простые люди смогли от них полностью избавиться. Душевные раны затянутся только с приходом следующих поколений.

Но, очевидно, и это не смогло бы долее препятствовать воцарению в стране духовного мира, если бы коммунисты не продолжали руководить государством и не нуждались в сохранении межклассового разлома, не провоцировали разрыв на пустом месте, постоянно разжигая в наименее развитых слоях населения гнев. Только этот разлом держит коммунизм на плаву. Только он помогает большевикам удерживать власть. И власть они не отдадут, как из-за ее упоительной сладости, так и из-за веры убежденных коммунистов в то, что их миссия, несмотря на все поражения, не окончена.

Россия дошла до той точки, когда огромные народные массы, с духовной точки зрения, получили достаточно, в то время как крошечная партия, группа вождей, хочет двигаться дальше, прокладывая дорогу огнем и мечом. Поэтому все те положительные духовные изменения, принесенные революционной волной, являются на самом деле лишь помехой интересам большевиков. Разлом, уже выровнявшийся в обычной жизни, должен быть любой ценой сохранен в сознании пролетарской массовки. Ненависть рабов не должна стихнуть, пока не отыграет большевистский спектакль – или не оборвется с неожиданным падением занавеса.

Какими же способами большевики поддерживают народное возмущение?

За рубежом, за границей Советского Союза, можно найти предостаточно антиреволюционных капиталистических объектов, на которые можно обрушить свой гнев. Обмен дипломатическими нотами с Англией этой весной и одновременно с этим произошедшее убийство Воровского стали тем запалом, который разжег целый фейерверк пропаганды в прессе и пламенных прокламациях, продемонстрировавших богатейшую палитру гнева и брани. В небе над Петроградом кружили два военных аэроплана как достойный эскорт длинной колонны протестующих, в которых опытный глаз не разглядел должного воодушевления (согласно сообщениям участников, на шествие их отправляли по приказу начальства, часто оказывая моральное давление). Конечно, огонь агитации можно направить вовне, на окружающих Россию контрреволюционеров, капиталистов, империалистов, милитаристов, шовинистов – разве это не отличная мишень для борьбы? Но эта цель кажется слишком далекой, слишком абстрактной. На родной земле можно найти более конкретные объекты для ведения пропаганды. Как же обстоят дела с ними?

Искусственно распаляемая борьба с высшим классом, с врагами пролетариата, повсеместно отыскивает несчастных жертв, на которых она может обрушить свой революционный гнев. Особенно яро большевики преследуют служителей церкви, христианская миссия которых априори противопоставлена режиму. Тем не менее начавшая утихать революционная буря потребовала от идеологических борцов умерить жестокость даже по отношению к священству. Например, мои русские друзья бились об заклад, что патриарх Тихон, находящийся в заточении, будет расстрелян; но они ошиблись: власти посчитали более разумным (по всей вероятности, заботясь о международной репутации) найти другой выход – или пойти в обход – уничтожив не патриарха, а всю церковь.

Кроме того, сейчас в стране опасно носить старую аристократическую фамилию. Члены семей, при царе принадлежавших к высшим кругам, какими бы великими и благими делами они ни прославились, в каких унижениях и нищете они бы сейчас ни жили, до сих пор находятся под неусыпным контролем властей; также при необходимости на них организовывает травлю ГПУ. Этот всемогущий полицейский орган новой России, пришедший на смену печально известному ЧК, вобрал в себя все худшие черты полицейского произвола. В одной из дальнейших глав будет изложен рассказанный мне в личной беседе эпизод из жизни аристократической семьи, подвергнувшейся гонениям со стороны ГПУ.