Иван Клулас - Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения

Физическим и спортивным воспитанием молодого Франциска занимался Пьер де Роган, маршал де Жие, затем д'Артюс де Буази. Принца окружали друзья-однолетки — Робер де ла Марк, сеньор де Флоранж, или Флёрандж, по прозвищу Молодой Удалец, сеньор де Брион по имени Филипп Шабо, Морен де Монженю, Анн де Монморанси, ставший впоследствии коннетаблем [69] Коннетабль — первоначально «великий конюший», во Франции с XIII по XVII век — главнокомандующий армией. Франции. С ними он играл в разные игры с мячом, привезенные из Италии. Молодой Удалец рассказывал, что били по мячу с помощью «эскени» — «биты», маленькие лапки которой были полностью залиты свинцом», или еще отбивали шар «оловянным браслетом от локтя до кисти с кожаными ремнями и оловянной ручкой, которую зажимали в ладони». Соревновались, стреляя из лука, расставляли сети, чтобы поймать оленей и других диких животных. Строили небольшие крепости и брали их штурмом или защищали с клинком в руках. С возрастом они перешли к более серьезным играм, состязаниям и турнирам. Часто эти развлечения были рискованными, например, однажды в январе 1501 года в два часа пополудни недалеко от Амбуаза конь Франциска, закусив удила, понес его через поля и едва не убил. Происшествие так напугало Луизу Савойскую, что она написала о нем в своем дневнике.

В другой раз Франциск сумел удачно использовать случай для любовных утех. Об этом идет речь в сорок второй новелле «Гептамерона»: в ней Маргарита Ангулемская рассказывает, как принц, ее пятнадцатилетний брат, упал с лошади перед дверью красавицы в грязь и таким образом вынудил ее приютить его до тех пор, пока ему не принесли приличную одежду из замка.

Луиза Савойская делала все возможное, чтобы оградить сына от опасностей, таившихся в любовных похождениях и физических упражнениях, а также от людских интриг. Она часто навещала отшельника Франциска Паолийского, которого очень почитала: не он ли предсказал ей в 1489 году, что у нее родится сын, который станет королем? Приезжая повидаться с ним, она увозила цветы из его сада и хранила их как реликвии. В 1507 году, когда он умер, она приказала достать его тело из простой могилы, куда он смиренно завещал себя похоронить, и, поцеловав его руки, повелела совершить новое погребение в достойном его мавзолее. Она выплатила Риму сумму, необходимую для канонизации старца, и 2 апреля 1519 года Франциск Паолийский был причислен к лику святых. Чрезвычайная набожность не мешала Луизе оставаться очень суеверной и постоянно советоваться со своим астрологом, Корнелиусом Агриппой.

В 1508 году, после своей помолвки, Франциск отправился ко двору. Его сестра Маргарита вышла замуж за герцога Алансонского. Их мать Луиза очень скучала, оставшись одна в Амбуазе. Вскоре она уехала в свой замок в Раморантене, потом перебралась в Коньяк. Амбуаз вновь погрузился в сон, однако про замок Франциск Ангулемский не забыл. В январе 1515-го, став королем, он отдал одно из первых своих распоряжений — вернуть Амбуазу его привилегии и права в память о годах «удовольствий и развлечений», проведенных им там вместе с матерью. Жалованные грамоты нового короля избавили городок от сборов, податей, займов, поборов и даже от уплаты восьмой части с вина, утвердив, таким образом, освобождение от государственных податей, относящееся ко времени Людовика XI.

Если Амбуаз, расположенный напротив замка Блуа, в царствование Людовика XII являлся обителью надежд, то другой замок, Лош, тоже некогда блиставший, стал, наоборот, обителью теней, главной государственной тюрьмой для побежденных и врагов короля. Донжон и его пристройки, Тур Нев — Новая башня и башня Мартеле еще при Людовике XI были превращены в тюрьмы. Именно в башню Мартеле заключили Лодовико Моро, герцога Миланского, взятого в плен солдатами Людовика XII в понедельник Пасхальной недели в 1500 году у стен Новары при завоевании Миланского герцогства. Его отправили во Францию, где сначала держали в Пьер-Энсизе близ Лиона, а потом, в течение четырех лет — в башне Ли-Сен-Жорж возле Буржа. Наконец, дабы он не смог бежать, перевезли в Лош и заключили в трехэтажную тюрьму Мартеле.

В первую камеру бывшего герцога вела спиральная лестница из двадцати семи ступенек. Это прямоугольная комната размером шесть на четыре метра со сводчатым потолком и окном с крепкой железной решеткой. Рассказывали, что пленник, очень энергичный человек, тонкий политик, поэт и покровитель искусств, чтобы не впасть в отчаяние, попросил кисти и краски — золотисто-желтую, красно-коричневую и темно-синюю. Можно представить себе, как свергнутый герцог в черные дни выводил кистью ряды красных и желтых восьмиугольных звезд, исписывая стены длинными надписями на ломаном французском языке: «Тот, кто несчастен», «Тому, кто не верит, Фортуна не внимает». Посреди самой большой надписи он нарисовал шлем. Перья и орудия пыток сопровождали другую надпись: «Я выношу тюрьму под девизом: я вооружаюсь терпением благодаря пытке страданий, которые выпали на мою долю». Слово «pennes», обозначавшее перья, раньше произносилось так же, как и peines — «страдания» пленников, а орудия пыток назывались в ту пору forces — «форс», что напоминало фамилию пленника — Сфорца ( Sforza ), звучащую по-французски Сфорс — Sforce . Таким образом, игра слов позволяет понять эту фразу иначе: «Я выношу тюрьму под девизом: я вооружаюсь терпением благодаря перьям Сфорца».