Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

На войне, как на войне. Операция «Карлотта», как окрестили ее в Гаване, завершилась в пользу МПЛА при решающем вкладе кубинцев, вооруженных советским оружием, на первых порах привезенном с Кубы. ЮАР и Савимби (они спешили в Луанду к дате провозглашения независимости — 11 ноября 1975 года) были остановлены в 150 милях к югу от столицы и повернуты вспять. К северу же от нее сравнительно легко был разгромлен Холден Роберто, поначалу тоже довольно далеко продвинувшийся, вплоть до предместий Луанды. Видя такой оборот, американский Конгресс уже в декабре 1975 года заблокировал финансирование секретных операций по помощи ФНЛА и УНИТА: слишком свежи были в памяти джунгли Вьетнама, чтобы увязнуть в саванне Анголы. Однако с итогами войны, окончившейся в марте 1976 года, американцы, в отличие от африканских государств, не смирились. Вслед за США на какое-то время отошла в сторону и ЮАР, подтверждая тезис о синхронности действий двух стран. Долго, однако, это не продолжалось. Борясь со СВАПО, ЮАР все больше залезала на ангольскую территорию, возобновила военную и иную помощь УНИТА. Так что если можно еще спорить о том, кто развязал гражданскую войну, кто первым призвал на помощь иностранцев, то в отношении второго раунда, думаю, дело ясное — без поддержки со стороны юаровцев унитовские мятежники не смогли бы вылезти из буша, куда они были загнаны в 1975–1976 годах.

Через несколько лет Луанда фактически потеряла контроль над обширными областями, прилегающими к Намибии. Во многих юго-восточных провинциях Анголы доминировала УНИТА. Кубинцы заняли позиции по линии несколько южнее середины страны, сдерживая противника скорее самим фактом своего присутствия.

Кубинцы, и я настаиваю на этом, пришли в Анголу по собственной инициативе. Контакты с МИЛА у них были давние: первая встреча Че Гевары с А. Нето датируется 1965 годом. Скорее они втянули нас, чем мы их. Регулярный кубинский контингент появился в Анголе без нашего ведома, а тем более разрешения [7] История эта ярко показана в статье Пьеро Глейшезеса «Havana's Policy in Africa, 1959-76: New Evidence from Cuban Archives», опубликованной в № 6–9 бюллетеня «Cold War International History Project» вашингтонского центра Вудро Вильсона. Известнейшие наши дипломаты Г. М. Корниенко и А. Ф. Добрынин в своих мемуарах рассказывают, что о переброске кубинских частей в Анголу, начавшейся в ноябре 1975 года, в МИД СССР узнали почти случайно. Много лет спустя и Ф. Кастро отметил, что он откликнулся на срочную просьбу А. Нето, не советуясь с советскими товарищами, ибо опасался, что его будут отговаривать от, направления войск в Анголу. Характерно, что и политолог Одд Арне Вестад, традиционно утверждающий, что Советский Союз «дергал за веревочки», управляя Кубой, предупреждает против недооценки такого фактора, как «успешное втягивание Луандой и особенно Гаваной Москвы в гражданскую войну; оказалось, что у ангольцев и кубинцев значительно больше возможностей для этого, чем можно было бы предположить» (статья в том же бюллетене). . Эффект внезапности сыграл свою роль в военном успехе. Но и возражений особых мы, верные интернационалистским принципам, не высказывали. Затем вступила в силу логика самих событий: потребовались поставки нашего оружия в Анголу (не на Кубу же его посылать, чтобы потом везти в Африку), понадобились корабли и самолеты для переброски кубинцев и т. п. Мы временами упирались, но в итоге шли навстречу, увязая все глубже. Уже через год после провозглашения ее независимости СССР имел с Народной Республикой Ангола Договор о дружбе и сотрудничестве, накладывавший на нас весьма серьезные обязательства.

Если можно было говорить о победе в Анголе — ведь именно поддержанный нами отряд национально-освободительного движения пришел к власти, — то дальнейшее развитие победоносным назвать трудно. Ни национальный вопрос, ни социально-экономические проблемы МПЛА, при всей нашей и кубинской советнической, военной и иной поддержке, и близко не разрешила. Война с УНИТА, опирающейся на значительную часть населения, шла (и идет!) практически беспрерывно. По сути дела, это была борьба за власть между двумя политическими группировками и их двумя лидерами, во многом на чисто племенной основе. Представлялась же она как идеологическое столкновение между Востоком и Западом. Соответственно наши отношения с Анголой все более замыкались на военную сферу. Постоянно росло количество дислоцированных в Анголе кубинских войск: к 1986 году, когда Кастро устроил смотр своим частям на месте, число кубинских военных приближалось к 40 тысячам человек. А был еще и многочисленный гражданский персонал — учителя, врачи и др. В прямые военные действия кубинцы за редкими исключениями предпочитали не ввязываться вплоть до решающей фазы событий, когда они насчитывали уже не менее 50 тысяч бойцов.