Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Со своей стороны доминиканец брат Гайяр де Помьес довольствуется ролью ассистента, викария, или заместителя. Он был оттеснен на второй план в силу субординации и мощной личности местного епископа. Несколько инквизиторов высокого полета — Бернар Ги, Жан де Бон и нормандец Жан Дюпра — время от времени наезжают в епархию, чтобы тоже освятить своим присутствием наиболее трудные заседания ведомства. Среди заседателей, как декоративных, так и активных, обнаруживается весь местный и региональный набор: каноники, монахи разного сана и орденской принадлежности, судьи и законники, проживающие в епархиальном центре. Ступенькой ниже, поверенная в вопросах редактирования (но никогда — принятия решений), суетится команда секретарей и писарей: персон около пятнадцати. Во главе их выделяется священник-письмоводитель Гийом Барт; затем Жан Страбо и господин Батай де ла Пен; также несколько переписчиков или каллиграфов графства Фуа. И наконец на низшей ступеньке приведенный к присяге местный персонал: стражники, именуемые «служителями», рассыльные, тюремщики в неизбежном сопровождении своих супруг, исполняющих роль тюремщиц; в этом кишении второстепенных персонажей попадаются иной раз доносчики высокого полета, такие как Арно Сикр.

«Статистика» относительно деятельности ведомства была сведена и опубликована в 1910 году в замечательной работе Ж. М. Видаля [5]. Вот некоторые детали, показательные в отношении условий, в которых готовилось наше досье: инквизиционный трибунал в Памье работал в течение 370 дней, с 1318 по 1325 годы; за эти 370 дней имело место 578 допросов (418 допросов обвиняемых и 160 — свидетелей). Эти сотни заседаний целиком входят в 98 дел или досье. Рекорд работы был зарегистрирован в 1320 году (106 дней); для сравнения: в 1321 году отмечено 93 дня работы, в 1323 — 55; В 1322 — 43; 1324 — 42; в 1325 — 22. Большую часть времени ведомство заседало в Памье, иногда в каком-либо ином месте графства Фуа, в зависимости от перемещений епископа.

По 98 делам были допрошены или привлечены к дознанию 114 лиц, среди которых количественно преобладают еретики альбигойского толка. Из этих 114-ти лиц 94 действительно предстали перед судом. В составе группы «привлеченных» несколько дворян, священников, нотариусов, но подавляющее большинство — простолюдины, крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы. Среди 114-ти обвиняемых или привлеченных к дознанию лиц насчитывается 48 женщин. Значительное большинство мужчин и женщин — уроженцы верхнего Фуа, или Сабартеса, охваченного пропагандой братьев Отье (они были катарскими миссионерами и жителями городка Акс-ле-Терм); сабартесское большинство насчитывает 92 лица мужского и женского пола. В том числе наша деревня Монтайю в Сабартесе представлена 25-ю обвиняемыми, кроме того, у барьера трибунала стояли несколько их односельчан в качестве свидетелей! К тому же трое привлеченных были из соседней деревни Прад. Итого 28 лиц, представивших существенные, а иногда весьма детальные свидетельства уроженцев крохотной местности Айон (Прад + Монтайю), которой посвящена наша монография.

Каноническая процедура против того или иного обвиняемого из Монтайю или другого места провоцировалась главным образом одним или нескольким доносами. За этим следовало требование предстать перед трибуналом в Памье. Местный кюре извещал об этом подозреваемого (на дому или с амвона). Если вызванный таким способом сам не являлся в Памье, чтобы предстать перед судом, местный байль (графское или сеньориальное должностное лицо) {27}использовал власть светскую. Он отыскивал обвиняемого и сопровождал, если требовалось, до епархиального центра. Предстояние в трибунале епископа начиналось с присяги обвиняемого на Евангелии и продолжалось в форме неравного диалога. Жак Фурнье последовательно ставил ряд вопросов, требуя уточнить тот или иной момент или «деталь». Обвиняемый отвечал и выступал без ограничений. Одно показание может занимать 10 или 20 больших листов нашего Регистра, и тех порой мало. Дело шло своим чередом без оглядки на то, заслуживает ли обвиняемый длительного ареста. В промежутках между допросами он мог быть заключен под стражу в одной из епархиальных тюрем. Но мог на тот же самый промежуток времени, более или менее длительный, пользоваться относительной свободой на условиях простого запрета покидать пределы прихода или епархии. С другой стороны использовались самые разные средства давления, в случае необходимости — ужесточение условий предварительного задержания, если оно применялось: с целью подтолкнуть обвиняемого на путь признаний. Кажется, это выражалось не только в пытках, но в отлучении обвиняемого от церкви, в заточении строгом или особо строгом (тесная камера, ножные кандалы, содержание на черном хлебе и воде).