Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

В 1835 году случилась история, которая стала широко известна в России и отчасти проливает свет на внутрисемейные отношения между графом Шереметевым и Уваровыми. В конце этого года в петербургских великосветских гостиных заговорили о новой сатире «На выздоровление Лукулла», написанной поэтом Александром Пушкиным.

Хотя при публикации автор и сделал подзаголовок «Подражание латинскому», но многие знали, что истинным «героем» памфлета был Сергей Семенович Уваров, министр народного просвещения и ярый враг поэта, примкнувший к тем, кто уже начал травлю Пушкина. Будучи председателем Главного управления цензуры, Уваров в журнале «Сын Отечества» позволил себе резко раскритиковать только что вышедшую из печати «Историю Пугачевского бунта», которая так много значила для Пушкина. Уваров назвал пушкинское сочинение «мертворожденное дитя». В Дневнике поэта в одной из записей за февраль 1835 года читаем: «…Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении… Кстати об Уварове: это большой негодяй и шарлатан. Разврат его известен. Низость до того доходит, что он у детей Канкрина на посылках. Об нем сказали, что он начал тем, что был б.., потом нянькой, и попал в Президенты Академии наук. Он крал казенные дрова,… казенных слесарей употреблял в собственную работу». Эта характеристика через полгода перейдет в памфлет «На выздоровление Лукулла».

Граф Сергей Семенович Уваров

Многим в обществе были известны некие события, непосредственно вызвавшие появление этого стихотворения, прозвучавшего как пощечина, – тяжелая болезнь неженатого и бездетного графа Дмитрия Николаевича Шереметева. Он находился в Воронеже, где осматривал свои имения. Когда Петербурга достигли слухи о его тяжелой болезни и даже возможной скорой кончине, забеспокоились многие. Состояние графа Шереметева было огромно: ему принадлежало более 100 000 душ крестьян. В случае его смерти главными претендентами на наследство становились его двоюродные братья и сестры, дети родной тетки по отцу графини Варвары Петровны Разумовской. Одна из двоюродных сестер, графиня Екатерина, была замужем за С.С. Уваровым. Узнав о смертельной болезни графа, Сергей Семенович поспешил в Фонтанный дом, чтобы лично проследить за действиями должностных лиц по охране имущества своего умирающего родственника. Эта поспешность стала известна в городе и вызвала много толков. Пушкин в своей сатире, намекая на слухи о прежних неблаговидных поступках Уварова, вложил в уста своего «героя» такие слова:

…Он мнил: теперь уж у вельмож

Не стану нянчить ребятишек;

Я сам вельможа буду тож;

В подвалах, благо, есть излишек.

Теперь мне честность – трын-трава!

Жену общитывать не буду

И воровать уж позабуду

Казенные дрова!

Уваров оказался в весьма неудобном положении, когда граф Дмитрий Николаевич выздоровел и вернулся домой.

Много лет спустя граф С.Д. Шереметев пытался сгладить этот неприятный для потомков обоих семейств инцидент, так хлестко подчеркнутый Пушкиным. Он писал: «…Стихи Пушкина „На выздоровление Лукулла“ отец знал наизусть. Князь Петр Андреевич Вяземский расспрашивал отца о поводах к ним и об известном предании, отец решительно отрицал справедливость нарекания и хотя смеялся, но говорил, что ничего подобного не было… В действительности меня всегда поражала отчужденность ближайшей родни и отсутствие всяких сношений между семьями… Я думаю, при отсутствии родственных сношений всякое проявление интереса к отцу и в особенности во время его тяжкой болезни могло быть принято сочувствующими за другое. К числу последних принадлежал и Пушкин, который знал моего отца».

В конце стихотворения «На выздоровление Лукулла» поэт обращается к своему герою: