Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

Другим воспитателем графа Дмитрия Николаевича стал некто Симонен (Simonin), взятый по рекомендации Данауровых. Он привязался к своему воспитаннику, любил его и на многие годы стал частью внутреннего мирка Фонтанного дома. По словам графа С.Д. Шереметева, «…Он был человек хороший, но кто он был – никто, собственно говоря, не знал. Сам он был таинствен, о себе говорил мало; знали только, что он пришел из Франции… после революции, и полагали, что он эмигрант. Он был физик и нумизмат». Одну из комнат дома, где он жил, еще долго именовали «комнатой Симонен».

Мальчик и его воспитатель Малиновский поселились в южной части Фонтанного дома, рядом с церковью и бывшими комнатами Прасковьи Ивановны. Сын его писал, что «…отец жил и учился в комнатах верхнего этажа между церковью и Галереей». В «Завещательном письме» граф Николай Петрович просил сохранить спальню и предспальню в неприкосновенности, но по какой-то причине этот пункт завещания не был исполнен. Летом мальчика увозили на дачу в Ульянку. О том, чему учили маленького графа, писал его сын: «Трудно сказать, как был воспитан мой отец. По обычаю того времени, видимо, налегали на французский язык и литературу: и действительно, отец отлично владел французским языком и наизусть знал французских классиков». Граф Дмитрий Николаевич знал и любил стихи Пушкина, своего современника. Он отлично танцевал, в программу его образования входило и обучение музыке, его учителем был итальянец Сапиенца.

Мальчиком граф Дмитрий рос в окружении большого числа людей, но среди них не было близких родственников. Как дитя вопиюще неравного брака, он фактически лишился того нормального семейного окружения, в котором должен расти и развиваться любой ребенок. Родственники со стороны отца не желали с ним видеться, родня со стороны матери такой возможности не имела.

Родной тетке со стороны отца графине Варваре Петровне Разумовской к моменту рождения племянника исполнилось 43 года. Она жила в Москве, отдельно от мужа, супруги были «в разъезде» с 1784 года. Как уже говорилось выше, Варвара Петровна не знала о женитьбе брата и появлении у него наследника до той поры, когда умерла графиня Прасковья Ивановна.

Конечно, опека не могла препятствовать отношениям этого семейства с графом Дмитрием, но их, этих отношений, не было. Каким скандалом кончился один эпизод «родственных отношений» графа Шереметева и одного из зятьев графини Разумовской, расскажем позже.

Имелись и другие родственники со стороны отца – Шереме тевы, принадлежавшие к нетитулованным ветвям рода. Первым среди них надо назвать троюродного дядюшку генерал-майора Василия Сергеевича Шереметева и его семью, с ними и некоторыми другими своими однородцами граф Дмитрий, став взрослым, будет поддерживать добрые отношения.

Но родня со стороны отца была сравнительно немногочисленной. Значительно больше близких родственников у маленького графа имелось со стороны матери. Родной дед мальчика Иван Степанович Ковалев после получения вольной жил в Останкино и умер в 1813 году, когда внуку исполнилось десять лет.

Существовали родные братья матери. Старший из них, Афанасий Иванович Ковалев, числился московским 3-й гильдии купцом, он, по данным списка московских всех гильдий купцов на 1828 год, «торг не производит, жительство имеет Курской губернии Хотмыжского уезда в слободе Борисовке». О его братьях Михаиле Ивановиче и Иване Ивановиче речь шла выше. Был двоюродный брат графа Николай Калмыков, сын родной сестры его матери. Были еще многочисленные двоюродные и троюродные деды и бабки, дядья и тетки, братья и сестры графа, все они оставались его крепостными и жили в селе Константинове и некоторых других подмосковных вотчинах. Опека выполняла пункты завещания графа Николая Петровича о материальной поддержке родственников Прасковьи Ивановны, но их личные встречи с маленьким Дмитрием не допускались. В шереметевском архиве сохранилось несколько подобострастных по стилю писем Афанасия Ивановича Ковалева, адресованных маленькому графу, они, по крайней мере, свидетельствуют о его грамотности.

Единственной подлинной родней мальчику (не по крови, а по сути) была Татьяна Васильевна Шлыкова: она, как и обещала его родителям, старалась заменить ему мать и отца. Став взрослым, граф почитал ее как мать и передал это особое отношение к ней своему старшему сыну, который так определил роль Татьяны Васильевны в воспитании отца: «Верность преданиям дома и строгое православие воплощались в лице Татьяны Васильевны Шлыковой. Незаметно, но и неуклонно поддерживала она в отце это чувство, и ей более всего обязан он, что сделался таким горячим ревнителем церковности и преданий старины».