Льюис Зальцман - Жизнь Англии в Средние века

Помимо слепых, паралитиков и калек, обязанных своим несчастьем болезни или случаю, было немало людей, изувеченных по воле закона. В основе средневекового законодательства, в особенности после нормандского завоевания [4] Нормандское завоевание — в 1066 г. герцог Нормандии Вильгельм, родственник англосаксонского короля Эдуарда Исповедника, вторгся с войском в Англию и, победив англосаксов в битве при Гастингсе (14 октября), стал королем Англии, основав англо-нормандскую династию (Примеч. ред.). , лежал принцип жестокого возмездия, и если преступника не отправляли на виселицу, то надлежало отрубить ему ногу или руку, ослепить либо нанести другие увечья. В те времена жизнь ценилась невысоко и жестокость была почти что делом привычки. Духовенство непрестанно твердило о вечных адских муках, по справедливости уготованных отъявленным негодяям, женщинам, красившим лица, и мужчинам, не платившим церковную десятину; законники вешали и калечили людей за кражу нескольких шиллингов; Церковь и закон объединяли свои усилия, чтобы посылать на костёр еретиков; а когда и Церковь и закон оказывались бессильны (как во времена великой анархии после воцарения Стефана [5] Стефан Блуаский — король Англии в 1035–1054 гг. В правление Стефана между ним и его кузиной Матильдой (дочерью покойного короля Генриха I) началась борьба за корону, которая привела к политической анархии и ослаблению королевской власти (Примеч. ред.). , беспредел порождал такие ужасы, что «люди не таясь говорили, будто Христос и все святые крепко спят». Даже забавы той эпохи зачастую носили изуверский характер, подобно излюбленному развлечению — травле быков и медведей или игре школяров, метавших палки в привязанного петуха, не говоря уже о менее явной жестокости людей, дрессировавших медведей и других животных, чьи представления были весьма популярными в Средние века.

Но ни болезни, ни нищета, ни жестокость не могли погасить радости, и в Средние века было немало весельчаков. Чувство юмора играло немаловажную роль в средневековой жизни. Нередко это был юмор, рассчитанный на ребячливые, незрелые умы, им вдохновлялись грубые розыгрыши да непристойные истории. Одним из признаков подобной ребячливости был распространённый среди знатных господ обычай держать при своём дворе полоумных «дурачков» (в отличие от умных и независимых шутов), чтобы потешаться над их кривляньем и нелепыми речами. Проповедники время от времени возмущались обычаем превращать в посмешище эти «невинные души», «чудных шутов Господних», с которыми и поганые сарацины обращаются уважительно, ибо убогие находятся под особой защитой Господа. Один такой проповедник весьма прямолинейно говорил своим слушателям, что если они находят дураков занятными, им лучше было бы купить зеркало. Тем не менее эта традиция просуществовала на протяжении всего Средневековья. Присущее народу чувство юмора можно оценить по тому, как оно проявлялось в прозвищах, которыми награждали друг друга средневековые англичане. До XIII века большинство населения не имело фамилий, переходивших по наследству от отца к сыну; человека называли по имени, данному при крещении, зачастую ради отличия добавляя к нему имя отца, — так уже в наши дни на Балканах половина мужчин носит имя Георгий сын Димитрия, а другая половина — Димитрий сын Георгия, что неизбежно приводит к путанице. Чтобы было легче понять, о ком именно идёт речь, стали либо присоединять к имени человека название места, где он жил, либо указывать род его деятельности, либо же упоминать узнаваемые индивидуальные черты. Очень часто приметой служили черты внешнего облика, человек звался Длинным или Коротышкой, Смугляком или Рыжим; кроме того, могло обыгрываться его сходство с каким-либо животным: дюжий здоровяк получал прозвище Бык, а его противоположность — прозвище Мышонок. Однако нередко попадаются прозвища, в которых чувствуется умение точно подметить характерные повадки или манеру речи — то самое остроумие, которым подчас славятся уличные мальчишки наших дней. Так, в XIII веке встречались имена вроде Уильям Тихий шаг, Уильям Босоног (он был внуком Филиппа Пятницы, как уже могли догадаться те, кто читал «Робинзона Крузо» и помнит про след на песке), Мейбл Ездовая собака, Джон Скрюченный хвост, Патрик Ощипанная курица, Алиса Вертишея (как видно, она непрестанно крутила головой), Свежее молоко (который, наверное, расхваливал свой товар на улицах) и Кислое молоко (который, по всей видимости, выдавал его за свежее), Отправляйся-в-постель и даже столь странное и романтичное имя, принадлежавшее одному нормандскому сеньору, как Господь-да-спасёт-дам.