Вячеслав Никонов - 1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

Нижний был обложен со всех сторон. «Для одних этот город был местом, где находили защиту и помощь поселившиеся в крае русские и куда собирали с них оброки за охоту и бортничество в их же собственных лесах, — писал Любомиров. — Для других он был опорой и вместе олицетворением порядка, лишавшего их не только собственности, но и свободы. И тех и других могли привлекать и богатства города. И, вероятно, лишь немногие из осаждавших стремились завоевать Нижний для царя Дмитрия».

Кремлевские стены позволяли долго выдерживать осаду, тем более что вели ее в основном плохо вооруженные и не обученные военному делу бунтовщики. Впрочем, осада не затянулась. Прежде всего, из-за неудач болотниковского войска, которое стояло уже под стенами Москвы в селе Коломенском. В лагере повстанцев пошло брожение.

Насмотревшись на эксцессы русского бунта, выливавшегося в массовые грабежи и убийства имущих, Болотникова стали покидать служилые люди. Рязанские и тульские дворяне переметнулись на сторону Шуйского, который все-таки воспринимался как воплощение государственного порядка. Первыми с повинной в Кремль явились Сунбулов и Прокопий Ляпунов, за ними потянулись и другие дворяне со своими отрядами. Лишившись профессиональных военных, ополчение стало уязвимой мишенью для правительственных войск.

К Шуйскому меж тем подходило подкрепление. Ярко проявил себя племянник царя Василия — князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский — молодой и талантливый полководец. Он сумел настроить против мятежников москвичей, в том числе посадских людей. На всеобщее обозрение в столице был даже выставлен труп Лжедмитрия I, чтобы изобличить миф о его счастливом спасении.

Потерпев поражение в сражении под Москвой 2 декабря, Болотников отступил к Калуге, а затем к Туле. Это решило исход восстания и в других регионах страны. 11 декабря в Муром прибыли с отрядом верные Шуйскому дворяне и дети боярские, прочли царскую грамоту, и город целовал крест царю Василию. Изменников «переимали миром и в тюрьму посажали». Отослали в Москву и обнаруженного нижегородца Есина. Свияжск, наказанный за измену Шуйскому запрещением богослужений, в декабре добровольно бил ему челом.

В конце декабря — начале января царские воеводы Григорий Григорьевич Пушкин и Сергей Ододуров «поворотили царю Василью» Алатырь и Арзамас, откуда двинулись на Нижний Новгород. Осаждавшие город бунтовщики поспешили разбежаться. После этого нижегородские дворяне отправились вместе с Пушкиным и принимали участие в битвах с мятежниками при Серебряных Прудах и на реке Восме. Очевидно, именно за эти заслуги нижегородцы и были вознаграждены выдачей им вновь в 1607 году государева жалованья — кому в полном, кому в половинном размере.

Шуйский не мстил основным нижегородским изменникам. Князь Болховской и Доможиров перешли на службу царю Василию, получили полное жалованье и земельные пожалования, а Баженка Есин — половину оклада, 3 рубля с полтиною. Возможно, подобным великодушием царь Василий собирался нейтрализовать недоброжелателей и создать в нижегородском дворянстве опору на будущее.

Восстание Болотникова было подавлено. Самого его сослали в Каргополь и там убили.

«Болотников погиб, но его попытка всюду нашла отклик: везде крестьяне, холопы, поволжские инородцы — все беглое и обездоленное поднималось за самозванца… Настоящим царем этого люда был вор тушинский, олицетворение всякого непорядка и беззакония в глазах благонамеренных граждан».

Появился Лжедмитрий II.

Если о Лжедмитрии I мы не знаем почти ничего, то о Лжедмитрии II — еще меньше. Кто он — неизвестно. Говорили о нем разное: то ли попов сын из Северской стороны, то ли дьячок, то ли царский дьяк.

Хотя немецкий ландскнехт Конрад Буссов писал, что «всякому хорошо известно… что он был в Белоруссии школьным учителем и слугой у попа». Известно также, что это был польский проект.

Он объявился в то время, когда войска Шуйского окружили Болотникова.

«Мятежники, пораженные под Москвой царскими войсками, укрылись в Туле и оттуда обратились к пану Мнишку в его мастерскую русского самозванства с просьбой выслать им какого ни на есть человека с именем царевича Димитрия, — объяснял Ключевский. — Лжедимитрий II, наконец, нашелся…»

Впервые он заявил о себе в пограничном с Литвой городе Пропойске, где сидел в тюрьме. Он назвал себя родней Нагих и просил, чтобы его отпустили в Стародуб. Оказавшись там, объявил себя спасшимся Дмитрием. Стародубцы возрадовались такому счастью, стали помогать очередному самозванцу деньгами и рассылать о нем грамоты в другие города.