Вячеслав Никонов - 1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

Нижегородцы приняли присягу новому правительству, которое, как казалось, сможет обеспечить стране спокойствие и мир. Тем более что род Шуйских восходил к князьям нижегородским, а сам новый царь искал подкрепления своих прав на престол в совершенствовании своей родословной.

Морохин и Кузнецов установили: «Царь Василий Иванович для придания законности восхождения на трон и утверждения на нем использовал прямое родство с „зарекомендовавшими в истории“ Рюриковичами для укоренения на престоле. Историкам известен факт возведения Шуйским родословной к сыну Александра Невского — Андрею Александровичу (он был князем и Городецким, и Нижегородским. — В.Н.), и тем самым отрицание традиционной версии о ее восхождении к брату Александра Невского — Андрею Ярославовичу… В Нижнем Новгороде в начале XVII в. была создана генеалогическая легенда, возводящая Шуйских… через Константина Юрьевича к дяде Александра Невского — Юрию (Георгию) Всеволодовичу (основателю Нижнего Новгорода. — В.Н.). Константину Юрьевичу — „потомку“ Юрия (Георгия) Всеволодовича — в Нижегородском летописце приписаны реальные деяния Константина Васильевича».

Но шаткость позиций царя Василия была очевидной.

«Переворот 17–19 мая 1606 года случился так неожиданно для всей страны и произошел так быстро, что для земли должны были казаться совсем необъяснимой новостью и самозванство Дмитрия, и его свержение, и выбор Шуйского, — указывал Платонов. — Много было обстоятельств, мешающих народу относиться доверчиво к новому правительству. Личность нового царя далеко не была так популярна, как личность Бориса. Новый царь захватил престол, не дожидаясь земского собора, а многие помнили, что Борис ожидал этого собора шесть недель. Новый царь очень сбивчиво и темно говорил как о самозванстве, так и о свержении Дмитрия, про которого сам же прежде свидетельствовал, что это истинный царевич. Наконец, необычайность самих событий, разыгравшихся в Москве, способна была возбудить много толков и сомнений. Все это смущало народ и лишало новое правительство твердой опоры в населении. Силой самих обстоятельств Шуйский должен был при своем воцарении опереться на боярскую партию и не мог опереться на весь народ, в этом и заключалось его несчастье. Народ, признавая Шуйского царем, не был соединен с ним той нравственной связью, той симпатией, которая одна в состоянии сообщить власти несокрушимую силу».

Шуйский, вступив на престол, своеобразно попытался восстановить историческую справедливость. В июне 1606 года он организовал прославление мощей убиенного царевича Дмитрия, озвучив недвусмысленные обвинения в адрес Бориса Годунова. А в сентябре распорядился организовать почетное перезахоронение Годуновых в Троице-Сергиевом монастыре «по царскому чину». Вскоре в Москву вернули из ссылки патриарха Иова, чтобы он дал «миру» прощение от греха клятвопреступления Годуновым.

Все эти маневры понадобились Шуйскому для того, чтобы хоть как-то противостоять слухам об очередном чудном спасении — на сей раз уже не царевича, а законного царя Дмитрия.

С расправой над Лжедмитрием ясно все было москвичам, да и то не всем. Остальная Россия осталась в недоумении. На этом фоне появление слухов о спасшемся в Москве «царе Дмитрии» вызвало мощное брожение в народе и стало поводом для серьезных антиправительственных выступлений.

«В Перми явилась смута между войсками, набранными для царя; они начали побивать друг друга и разбежались со службы, — писал Платонов. — В Вятке открыто бранили Шуйского и сочувствовали Дмитрию, которого считали живым. Во многих местностях поднимались крестьяне и холопы. Смутами пользовались инородцы, обрадованные случаем сбросить с себя подчинение русским. Они действовали заодно с крестьянскими шайками. Мордва, соединясь с холопами и крестьянами, осадила Нижний Новгород. В далекой Астрахани поднялся на царя народ и казаки. В самой Москве было заметно брожение в народе, хотя не доходившее до возмущения, но очень беспокоившее Шуйского».

Первым настоящее восстание против Шуйского организовал князь Григорий Шаховской, которого современник-летописец назвал «всей крови заводчиком». Приближенный Лжедмитрия, сосланный за это на воеводство в Путивль, Шаховской объявил, что Дмитрий жив, чем сразу поднял против Шуйского весь город. К движению охотно потянулось провинциальное дворянство, а за ним в Смуту втягивалось и простонародье.

Ближайшим сподвижником князя Шаховского стал Иван Болотников, человек отважный и бывалый. Боевой холоп-«послуживец» князя Телятевского, он попал в плен к татарам, несколько лет провел рабом на турецких галерах. Неизвестно, как он бежал, оказался в Венеции, а затем — в Польше. Там люди, готовившие уже спецоперацию со вторым Лжедмитрием, нашли его весьма перспективным для своего дела. Болотникова отправили в Путивль к Шаховскому, который сразу дал ему под командование целый отряд.