Владимир Владимиров - Джемс Кук

Туземцы острова Пасхи оказались совсем не такими таинственными. Малорослые и слабые, похожие лицами и говором на таитян, с той только разницей, что мочки ушей были оттянуты до плеч. В этом они старались подражать каменным громадам из благоговейного, может быть, страха к чужим, не ими названным богам. Таинственным было и то, как попало на этот далекий остров родственное таитянам племя. Какая сила подземных сотрясений воздвигала или сокрушала острова Великого океана, меняла в столетиях лицо земли, губила народы, топила материки, рушила государства, пощадив на клочках уцелевшей суши жалкие остатки человечества, случайно очутившиеся на скалистых обломках посреди моря, вырождавшиеся в скудности полу животного прозябания.

Сойдя на берег, спутники Кука (сам он был слишком слаб, чтоб сопровождать их) отправились на поиски воды, дров, дичи. Но мертвый остров не мог дать им ничего, кроме грязной, загнившей воды, застоявшейся в колодце, полусоленой и вонючей, и некоторого количества овощей. «Ничто не должно направлять корабли к стоянке у этого острова, — пишет Кук, — разве только если они терпят сильнейшее бедствие».

Размалеванные татуировкой туземцы — лопотали на полутаитянском наречии, меняли овощи и разные фигурки из дерева на материи и стеклянные бусы, воровали шляпы и носовые платки англичан и, спрятав, повидимому, большинство женщин, подсылали оставшихся торговать собой. Развязность этих местных куртизанок возмутила даже таитянина Одидея, сопровождавшего Кука. Молодой Форстер негодует и на матросов, и на туземных блудниц: «Была среди них женщина, тоже вплавь приблизившаяся к нам и торговавшая своими прелестями с большим бесстыдством. Она обратилась сперва к некоторым из младших офицеров, а затем к матросам: она поистине уравняла свои подвиги с знаменитыми подвигами Мессалины».

Кук даже не смог установить настоящего имени острова. Одидей уверял, что туземцы называют его Тэапи. На карте пришлось так и оставить название, данное голландским адмиралом, исправив неточность вычисления места. Кук решил скорее покинуть этот неприветливый берег, скупо вознаградивший за все испытанные трудности, и плыть к Маркизским островам, если по дороге не встретится другая земля.

Однако он не сдал команды и вел работы по разным починкам и делал астрономические наблюдения. Неточности карты испанца Менданы, открывшего вместе с Квиросом Маркизские острова в 1595 году, принуждали заново искать кратчайшего пути и наносить новые цифры [27] Альваро Мендана де Нейра — испанский мореплаватель, предпринявший в 1568 г. путешествие в Тихом океане, выехав из Перу. Он открыл Соломоновы острова. Результатом его второго путешествия с Квиросом в 1594 г. было открытие группы островов, названных его именем впоследствии Маркизских. В эту группу входят пять островов: Магдалена, Сан-Педро, Доминика, Санта Кристина и остров Гуд, открытый Куком. . Над книгами и картами, застилавшими стол капитанской каюты, с утра до вече шло обсуждение с учеными, как лучше вести корабль, сличались широты и долготы. С каждым днем исправления старинной карты отодвигали острова к их истинному местоположению. «Мы проходили в течение пяти дней под ряд по различным местам, отведенным географами этим островам». Наконец, 6 апреля доброволец Гуд первый увидел остров. Это был клочок земли, незамеченный Менданой. Кук назвал его именем Гуда.

Кук не рассчитал своих сил: не прячась от солнца, он ухудшил болезнь. Все шесть дней объезда Маркизских островов он чувствовал себя плохо. Кроме того, питание все еще не было налажено. Конечной целью был все тот же Таити — испытанная база для отдыха и снабжения. Маркизские острова, как потом и Низменные, были только попутной проверкой карт и кратким знакомством с очертанием и жизнью берегов. Скверное самочувствие, в первый раз отравлявшее жизнь, мешавшее работать, позорно вылезавшее напоказ и не поддающееся никаким усилиям воли, сердило и вызывало неуместные вспышки раздражительности. Туземцы, на первой остановке съехавшиеся на пирогах, заполнили палубы. Нервничавший Кук недовольно слушал несносный галдеж. Съезжая на берег, он предупредил офицеров: «Вы должны хорошенько за ними следить, без этой предосторожности они станут воровать». Сказав это, он спустился в шлюпку, и тут же доложили ему, что один из туземцев украл со шкафута железный отвод и на пироге удирает к берегу. Кук не сдержал себя: он приказал открыть огонь, и третий выстрел уложил «вора». Запись говорит, что шум толпы помешал офицеру как следует расслышать приказание, запрещавшее убивать, но дневник Форстера как будто и на этот раз изобличает преднамеренность поступка. Он рассказывает, что Одидей заплакал, увидев, как «человек убивает другого человека из-за пустяка». «Его соболезнование, — прибавляет он, — должно заставить покраснеть цивилизованных моряков, так часто говорящих о человечности без того, чтобы их сердца были более сострадательны».