Николай Белан - Эпицентр

Недели через две дела привели в Ереванский гарнизонный госпиталь. Поскорее решив неотложные вопросы, собрался уезжать, когда кто-то завел речь об искусственных почках.

Тесен мир. Шедько работала здесь! Я увидел ее сразу, сквозь открытую дверь операционной. В лекарских доспехах, только глаза и остались, Татьяна Геннадьевна ассистировала врачу. Наконец заметила, коротко кивнула: узнала, мол, здравствуйте.

Минута, две, пять… Внизу сигналил водитель. Подполковник медицинской службы Виктор Гранкин, начальник отделения искусственной почки Главного военного клинического госпиталя имени Н. Н. Бурденко, сказал:

— Не ждите. Тяжелораненый у нее. Не скоро сменится. Как работает? Как видите. Более семидесяти гемодиализов. Шесть ультрафильтраций. Что это значит? Да, считайте, шестерых с того света вытащила.

Уже в машине, перелистывая блокнот, споткнулся на одной дате. Нет, календарь на часах не врал. Это и был день рождения ее старшей дочери.

— Еще вопросы?

Офицер извлек из папки письмо.

— Некая Айрутян… — замялся. — Она будто не в себе, товарищ генерал.

Комендант Особого района города Еревана генерал-лейтенант Макашов пробежал неровные, торопливые строки.

— Пригласите.

Вошла молодая женщина в черном и в растерянности остановилась:

— Я — Эсмеральда…

— Проходите, не стесняйтесь, — ободрил генерал.

Присела у стола. Утомленное, бледное, но изящное лицо. Смоль густых волос. Тонкие пальцы теребят ручку сумочки…

Ничего странного в посетительнице генерал не заметил.

— Меня зовут Альберт Михайлович, — представился. — Что же стряслось?

Женщина еле слышно произнесла:

— Я — не армянка… Фамилия армянская. По мужу. А я… азербайджанка!

Она говорила так, будто выдавала страшную тайну. Генерал не перебивал и уже не улыбался. Увы, эта женщина имела основания скрывать свою национальность.

— Азербайджанка по отцу, — продолжала Эсмеральда. — Мама — армянка. Девушкой она была первая красавица, и отец украл ее… Нет, я не о том. У меня наоборот. Азербайджанка, а муж — армянин… Я вас запутала, простите, но постарайтесь понять, это очень важно! У нас все ладилось, поверьте. Любили друг друга. Денег, правда, не хватало. Поехали в Тюмень работать. Сына там родила. Словом, все хорошо было. Пока не приехали в отпуск. Сюда, к родителям мужа. Село у них смешанное. То есть две национальности живут. Господи, лучше бы мы не приезжали! Но кто мог знать? Такого на моей памяти не было… От меня вдруг отвернулись все. На улицу не могла выйти — оскорбляли на каждом шагу. Убить грозились…

— За что?

— Одни — за то, что живу с «неверным». Другие — что мусульманской крови я. Муж ходил сам не свой. Умоляла: вернемся в Тюмень. А он молчал… Я не выдержала, сказала: заберу ребенка и уеду. И тогда…

Она терла, терла виски.

— Воды?

— Нет, нет, — всполошилась. — Выслушайте! У меня забрали ребенка. И сказали, что не отдадут. Никогда. Даже если до самой Москвы дойду.

— А муж?

— Притронешься к ребенку, говорит, — убью.

Она подняла на Макашова глаза.

— Помогите! Молю вас! Мне больше никто не поможет… Комендант отвел взгляд. Взял зачем-то ручку со стола…

— Я искренне хотел бы помочь, но это не в моей власти. Этим вправе заняться прокуратура.

— Я была в МВД республики! Сказали, что помогут только военные.

Генерал покачал головой:

— Это вам сказал… нечестный человек.

— У кого же просить защиты? Я ведь с акцентом говорю. Ни в Армении, ни в Азербайджане за свою не принимают…

— Где вы живете?

— У подруги прячусь.

Альберт Михайлович потянулся было к телефону, но остановился.

— Я сам направлю ваше заявление в прокуратуру Армении. Эсмеральда смотрела на него в упор, ловя каждое слово. И генерал понял, что смутило дежурного. Не настороженность, не страх были в ее глазах — в них была обреченность.

Она медленно поднялась и точно слепая пошла к двери.

— Постойте! — окликнул Альберт Михайлович. — Я обещаю сделать все, что в моих силах…

Мы проводили ее через посты. На улице, у бронетранспортера, Эсмеральда остановилась.

— Забыли что-нибудь?

— Нет…

И вдруг зашептала с ненавистью, на срыве:

— Я проклинаю их! Всех, кто начал этот раздор, эту резню, это… зверство — проклинаю! Аллахом отца, Христом матери — проклинаю! Проклинаю!..

Повернулась резко и ушла. Скоро ее не стало видно. Растворилась, растаяла в огромном городе…

До землетрясения все знали, что Елена Сергеевна — жена полковника Мухина. Теперь же, когда вдруг понадобилось встретиться с Анатолием Сергеевичем, некоторые переспрашивали: это Елены Сергеевны муж?