Ричард Эванс: Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Конечно, у бисмаркского рейха была и обратная сторона. В некоторых областях по-прежнему держали свои позиции аристократические привилегии, власть парламентов по прежнему была ограниченна, и крупные промышленники в Германии, как и в США, относились к профсоюзам резко враждебно. Преследование Бисмарком сначала католиков в 1870-х годах, затем еще только оперяющейся Социал-демократической партии в 1880-х годах заставило граждан привыкнуть к тому, что целые социальные группы могут объявить «врагами рейха» и значительно урезать их гражданские свободы. Католики ответили тем, что попытались более тесно влиться в общественную и политическую систему, социал-демократы — тем, что стали жестко придерживаться закона и оставили идею жестокого сопротивления или жестокой революции; позднее, в 1933 году, обе эти стратегии поведения привели к печальному результату. В 1890-е годы появилось слишком много экстремистских политических течений, которые утверждали, что работа по объединению была не закончена из-за того, что слишком большое количество этнических немцев жило за пределами рейха, в особенности в Австрии, но также и во многих других частях Восточной Европы. Некоторые политики стали утверждать, что Германии требовалась большая империя, простирающаяся за море, такая, как была в Великобритании, другие стали вызывать у представителей среднего класса чувство того, что большие предприятия их вытесняют: страх хозяина маленького магазина перед хозяином супермаркета, постоянное сожаление клерка о том, что в деловой сфере появляется все больше женщин-секретарей, чувство дезориентации, возникающее у буржуазии при встрече с экспрессионизмом или абстрактным искусством и многим другим из того, к чему привела безудержная социальная, экономическая и культурная модернизация. Эти группы легко нашли мишень для обвинений в маленькой социальной группе евреев, оставляющих всего 1 % населения страны: они, как правило, были весьма успешны в немецком обществе, особенно с тех пор, как они в XIX веке были освобождены от юридических ограничений, наложенных на них. Для антисемитов евреи были источником всех их проблем. Они утверждали, что нужно ограничить гражданские права евреев и сдерживать их экономическую деятельность. Скоро от таких политических партий, как Партия Центра и консерваторы, голоса стали перетекать к молодым партиям антисемитов. В ответ на это они пообещали в своей программе уменьшить, как они выражались, подрывное влияние евреев на немецкое общество и культуру. В то же самое время в совсем другой общественной сфере социал-дарвинисты и евгенисты начинали утверждать, что немецкую расу нужно укрепить, отбросив традиционное христианское уважение к жизни и стерилизовав или даже убив слабых, немощных, преступников и безумных.

До 1914 года это все еще была точка зрения меньшинства; и никто не пытался объединить носителей таких взглядов в какую-то единую систему. Антисемитизм в немецком обществе был очень распространен, но случаи открытой жестокости по отношению к евреям все еще были редки. Изменила эту ситуацию Первая мировая война. В августе 1914 года радостные толпы встречали начало войны на площадях немецких городов, как это было и в других странах. Кайзер объявил, что не знает никаких больше партий, кроме НЕМЦЕВ. Дух 1914 года стал символом национального единства, так же как образ Бисмарка вызывал ностальгию по сильному и решительному политическому лидеру. Патовая ситуация в войне в 1916 году привела к тому, что военная политика в Германии оказалась сосредоточена в руках двух генералов, одержавших большие победы на Восточном фронте, — Пауля фон Гинденбурга и Эриха Людендорфа. Но несмотря на их жесткое управление армией, Германия была неспособна противостоять мощи американцев, когда в 1917 году они вступили в войну. В ноябре 1918 года война была проиграна.

Поражение в Первой мировой войне было пагубно для Германии. Большинство немцев горько переживали из-за условий мирного договора, хотя они были не жестче, чем те, которые Германия хотела наложить на противников в случае победы. В них входило масштабное финансирование восстановления ущерба, который нанесла немецкая оккупация в Бельгии и Северной Франции, ликвидация подводного флота и ВВС, ограничение численности немецкой армии до 100 000 человек и запрещение ей иметь современное вооружение, такое как танки. Также от Германии были отторгнуты территории в пользу Франции и, прежде всего, Польши. Война также разрушила международную экономику, которая не могла восстановиться еще в течение тридцати лет. Дело было не только в том, что предстояли большие расходы, но и в том, что развал Габсбургской империи и создание в Восточной Европе новых независимых государств спровоцировали национальный экономический эгоизм, и международное сотрудничество в сфере экономики стало невозможно. Германия, в частности, оплачивала военные расходы, печатая деньги и надеясь на аннексию промышленных областей Франции и Бельгии. Немецкая экономика не могла оплатить восстановление разрушенного, не подняв налоги, но ни одно немецкое правительство не хотело этого делать, потому что это дало бы возможность оппонентам обвинить их в том, что они облагают немцев налогом, чтобы заплатить Франции. Результатом такой политики стала галопирующая инфляция. В 1913 году доллар стоил 4 бумажные марки; к концу 1919 года — уже 47; к июлю 1922 года — 493, к декабрю 1922 года — 7000. Выплачивать репарации нужно было золотом или товарами, а при таком уровне инфляции немцы не хотели и не могли этого делать. В январе 1923 года французские и бельгийские войска оккупировали Рур и начали изымать промышленные активы и продукцию. Немецкое правительство объявило о начале политики отказа от сотрудничества. Это привело к беспрецедентному по масштабу снижению курса марки. Американский доллар стоил 353 000 марки в июле 1923 года; в августе — 4,5 миллиона; в октябре — 25 260 миллионов; в декабре — 4 триллиона, то есть четыре с двенадцатью нулями. Германия лицом к лицу столкнулась с экономическим крахом.