Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Беннета Толль тоже копировал как раз Нансена, который покинул «Фрам» ради похода на Полюс, тоже скорее спортивного [192] Географ Дмитрий Анучин едко назвал Нансена (в предисловии к переводу его книги) выдающимся спортсменом. и почти безумного. Нансен в том походе уцелел чудом, а чудеса не повторяются.

Кто виноват? Вопрос и через сто лет злободневен, ибо поныне хороших специалистов назначают начальниками, на что они оказываются негодными, и это ведёт к гибели людей и дела. Моё мнение [Чайковский, 2002, с. 158]: виноват великий князь Константин, в целом поступавший достойно, но допустивший непростительную беспечность, послав (в угоду политике) экспедицию столь спешно, вручив руководство Толлю без врачебного обследования и отказавшись уточнить его права.

Для нас же главное — нельзя забывать, что идеализация героя всегда закрывает путь к выяснению истины и делает историконаучное исследование бесполезным.

Плаванье продолжалось внешне мирно, и Коломейцев, судя по его отчётам, понемногу проникался духом научной работы. Правда, он фактически запретил Толлю подниматься на ходовой мостик, но с прекращением навигации, казалось бы, должен был наступить относительный мир. Толль записал в дневнике благодушно:

«Коломейцев ежедневно бегает на лыжах, причём даёт 3–4 собакам тащить себя. Это выглядит очень мило. Он свеж и бодр и необычайно благоразумен (bedacht) в поддержании „порядка“ на судне. Сегодня я сообщил ему, что на время моего отсутствия он будет замещать меня и что Бируля назначается его прямым помощником и руководителем научных работ. Он с этим вполне согласился».

Как видим, Толль избрал по сути вариант, прокламированный Колчаком, — командует моряк, а начальник научных работ, зоолог Алексей Бялыницкий-Бируля, — его помощник. Но, лишь на время отлучки Толля. Дело в том, что вскоре после остановки на зимовку Толль сделал попытку покинуть экспедицию и, взяв с собою лишь одного каюра, Расторгуева, ехать через весь безлюдный зимний Таймыр на реку Хатангу, ближайшее место, где имелось постоянное население.

Вставал вопрос: а вернётся ли Толль к следующей навигации? Почему обещает каюру отпустить его на Хатанге? Зачем оставляет инструкции по антропологии, которые не понадобятся ещё минимум год, до выхода к населённой земле? и вот, всего через И дней после приведённой, в дневнике Толля появилась загадочная запись:

«…— я просил Коломейцева зайти ко мне и сказал ему, что хочу ещё раз обсудить, как следует, угольный вопрос. Мы хотим теперь на основании расчётов нерационального потребления угля в течение прошлого лета рассчитать его потребление в наступающем году….» и вдруг окончание: «Я вынужден отказаться от поездки на Хатангу!».

Пятиточия означают, по всей книге Толля, купюры, сделанные Эммелиной Толль, вдовой учёного. Она объяснила в послесловии: «Я опускаю, как несущественное, подробности совместной жизни участников экспедиции». Для нашей темы они как раз очень существенны, и, к счастью, тему опущенного разговора сообщил Коломейцев.

Коломейцев в кают-компании «Зари»

Коломейцев. Толль и Бируля. 1900 год

В отчёте Академии и в докладе Географическому обществу он, как было принято, о конфликте умолчал, но ещё до этого, когда обида была свежа, проговорился на докладе в Иркутске. Вот это место в изложении референта:

«Барон Толь собрался в поездку… Уже всё было готово, когда командир „Зари“ выразил протест, спросив начальника экспедиции — считает ли он вполне обеспеченным своё возвращение к экспедиции? Барон ответил отрицательно. Тогда лейт. Коломейцев напомнил ему пример Нансена, которого… упрекали за его известное рискованное предприятие, вдвоём с Иогансеном. Барон Толь решил отказаться от этой поездки» [193] Коломейцев Н. Н. Начало русской северо-полярной экспедиции, снаряжённой Академией Наук под начальством бар. Толля (реферат) // Изв. Вост. — Сибир. Отдела РГО, т. 32, № 1–2. Иркутск, 1901, с. 54–55. Поясню: Нансен весной 1895 г. покинул вмёрзший в лёд «Фрам», передав руководство экспедицией командиру шхуны, и отправился к Северному полюсу вдвоём с лейтенантом Иогансеном (Юхансеном). .

Очевидно, что на самом деле командир судна высказал начальнику экспедиции нечто более веское, нежели напоминание об упреках третьих лиц четвёртому.