Андрей Банников - Византийская армия (IV — XII вв.)

Во-вторых, нужно помнить, что, поскольку профессиональные воины, служащие на постоянной основе, всегда лучше подготовлены, чем фемные ополченцы, то, следовательно, их можно было содержать в меньшем количестве без ущерба для обороноспособности государства. Как мы увидим ниже, общее количество иноземных наемников в византийской армии никогда не было большим, но все же они выполняли чрезвычайно важную военную задачу на любых театрах военных действий, где они использовались [1386]. Их надежность также не вызывала сомнений, по крайней мере, до тех пор, пока им регулярно выплачивали жалование. Они были даже более надежны, чем провинциальные ополченцы, поскольку были меньше связаны с местной или общеимперской политической элитой. Что же касается местных провинциальных войск, то как и наемники, они также были склонны к мятежу, если им должным образом не платили или ущемляли их права, что и продемонстрировала серия военных мятежей середины — второй половины XI в. [1387]

В-третьих, использование наемных войск давало центральному правительству возможность значительно усилить контроль над войсками, так как оно регулировало выплату жалования и размер набора наемников, а также размещение сформированных из них подразделений. Наемные солдаты больше зависели от тех, кто им платил, чем провинциальные войска, и были менее склонны принимать участие в местной политике. Это было выгодно для таких императоров, как, например, Василий II, который бросил вызов могуществу провинциальных военных магнатов восточных фем , или для таких, как Константин IX, который хотел уменьшить свою зависимость от этой провинциальной элиты как в военных делах, так и в политических вопросах. Наемники в этом смысле представляли собой преданные и боеспособные войска. И когда они поднимали мятеж или предавали своего командира, будь то военачальник или император, это обычно было связано с политическим противостоянием, в которое также были вовлечены и собственно византийские войска. Это произошло, например, во время восстания Георгия Маниака в 1030-х гг. или в период и после сражения при Манцикерте. Во время восстания Русселя де Байеля большая часть франкских наемников, находившихся на службе у императора, была расквартирована па территории Армениака, что дало Байелю одновременно и соответствующую военную силу, и материальную базу для поддержания своего положения (Psell., VII, 58; Attal., Р. 145).

Когда Алексей I утвердил в Империи свою власть, он по возможности избегал как большой концентрации иноземных войск в регионах, так и назначения византийских офицеров на командные посты в своих наемных формированиях [1388].

Система обороны Империи, восстановленная в конечном счете при Алексее I Комнине (1081–1118 гг.) стала продолжением тех преобразований, которые были проведены им с тем, чтобы успешно отразить нападения печенегов, норманнов и турок-сельджуков. Стратегии в широком смысле слова в первые годы его правления не существовало: император должен был отвечать на серию чрезвычайных ситуаций в различных частях Империи на основе быстрого реагирования, хотя очевидно, что балканский театр военных действий в начале правления занимал его больше всего [1389]. В первый год у него была малочисленная, но боеспособная центральная армия, которая была сформирована во время правления предыдущих императоров Михаила VII (1071–1078 гг.) и Никифора III (1078–1081 гг.). Она состояла из иноземных наемных подразделений и нескольких корпусов элитных войск — тагм Экскувитов, Атанатов ( Бессмертных ) и Вестиаритов , наряду с некоторыми провинциальными тагмами Фракии и Македонии. Кроме того, в его войске находились формирования из особых этнических групп павликиан на Балканах ( тагма Манихеев ), турок из области Вардар (Вардариоты) и обычные иноземные наемники, в основном турки и франки [1390]. Но это войско было разгромлено в первые годы правления Алексея, когда он был побежден сначала норманнами в битве при Диррахии в 1081 г., а затем печенегами в 1089/90 г. Действительно, армия, которая была собрана в 1089 г., состояла из императорских гвардейцев, контингента фламандских рыцарей численностью 500 человек, предоставленных графом Робертом Фландрским, наскоро набранных формирований из крестьян ближайшей провинции и нового подразделения в 2000 человек, известного как Архонтопулы и состоявшего из сыновей бывших воинов и тех, кто погиб в сражении. Это войско также было побеждено и рассеяно, и к зиме 1090 г. император мог собрать лишь 500 воинов. В течение следующего десятилетия он полагался на комбинацию наемных войск и формирований, состоящих из слуг или наемных воинов в свитах представителей своей разветвленной семьи и представителей класса земельных собственников, а после того как он нанес поражение печенегам в битве при Левунионе в 1091 г., оставшиеся в живых печенеги сделались основой его войска [1391]. Но материальные ресурсы Алексея всегда были недостаточны, и понятно, что у него в распоряжении фактически не было каких-либо провинциальных военных формирований, находившихся под командованием местных военачальников. Кроме разного рода городских ополчений и свит местных землевладельцев и императорских чиновников в провинциях, центральное императорское войско являлось единственной эффективной военной силой, которая могла противостоять нападениям на трех различных фронтах [1392].