Андрей Банников - Византийская армия (IV — XII вв.)

Если фемные войска с VII по X в. имели свою базу в провинции и в основе их стратегии находилась оборона, войска в конце X и в XI в. были организованы прежде всего для ведения наступательных операций, состояли из постоянных наемных контингентов и были сконцентрированы в дукатах, представлявших собой глубоко эшелонированные пограничные округа вдоль северной и особенно восточной границы. Централизованная структура управления такими войсками теперь находилась в руках доместиков востока и запада. Связанные с ними высшие офицеры обоих доместикатов назывались стратопедархами. Этнархи командовали крупными подразделениями иноземных наемников. Командующие пехотными подразделениями императорских полевых армий назывались оплитархами или архегетами . Эта структура была абсолютно противоположна децентрализованной структуре военного управления предыдущего периода. В течение XI в. эти титулы часто сопровождались различными эпитетами, предназначенными для того, чтобы показать их положение в имперской иерархии. Так, доместик востока или запада часто назывался великим доместиком , а командующий императорского флота — друнгарий флота — становится великим друнгарием , и в конечном счете был заменен мегадукой — великим дукой [1373] .

Кроме того, растет военное значение других военных постов, привязанных ко двору или придворной службе. Так, протостратор , который с середины VIII в. возглавлял императорских оруженосцев или конный дозор императора, к концу XI в. стал заместителем великого доместика , командующего императорскими войсками. Прежний хартуларий стад , который ранее возглавлял императорские и провинциальные конные заводы, теперь был назван великим хартуларием и имел под своим руководством ряд округов или пунктов в южных Балканах, которые назывались χαρτουλάρατα, и был ответственен, как и прежде, за организацию императорского обоза и предоставление вьючных животных для армии [1374].

В середине XI столетия в Константинополе полагали, что политико-дипломатическая система союзных или буферных государств делала не столь важным существование многочисленных дорогостоящих стационарных войск в провинции. Возможно, это особенно касалось северной границы в восточной части Дуная, где между византийскими и потенциально враждебными народами не было буферной зоны [1375]. Именно там правительство через обмен и торговлю поощряло экономическую колонизацию, сокращая затраты на содержание сложной системы опорных постов и крепостей, созданных в конце правления Василия II. Не исключено, что такая политика проводилась из-за потребности в наличных деньгах, что нашло свое отражение в политике перевода натуральных платежей в денежные налоги, проводившейся на территории западных Балкан в приблизительно то же самое время [1376].

Естественно, в основе этого процесса лежало нечто большее, чем просто военно-стратегический аспект. Рост провинциальных свит и патронажа между военачальниками, которые одновременно являлись местными землевладельцами и фемными офицерами, вызывал неприятие у правящей константинопольской элиты. Уже Лев VI предостерегал фемных офицеров от использования стратиотов в личных целях (Leo, Tact., VIII, 26) [1377]. Это также играло ключевую роль и определило природу финансовой и стратегической политики [1378].

Согласно Пселлу даже император-воин Исаак I Комнин признавал, что содержание постоянных стационарных войск и ведение постоянных военных действий было в долгосрочной перспективе слишком дорогим удовольствием для государства, и активно проводил внешнюю политику, которая позволила бы ему для набора войск обращаться к вассальным и соседним правителям, а не поддерживать постоянную армию в Империи (Psell., VII, 50).

Все же недовольство военной знати из-за сокращения снабжения фемных войск и сокращения или расформирования пограничных провинциальных войск, независимо от кажущейся краткосрочной прибыли, привело к чрезмерному давлению на военную структуру. Крах системы обороны Империи в середине XI в. был главным образом следствием того, что баланс между дипломатией и военной силой был разрушен гражданской войной и провинциальными или военными мятежами, которые стали результатом прежней негативной фискальной политики. Полное разложение после 1071 г. большой части войск, которые набирались из византийцев, иллюстрирует это очень определенно [1379]. Когда «франки» под руководством своего самого успешного вождя Русселя де Бейля восстали и захватили Амасию и старую фему Армениак в северо-восточной части Анатолии, правительство испытало большие затруднения в наборе войск, с которым можно было выступить против мятежников. Мало того что оно не имело достаточных средств, чтобы можно было оплатить подобное военное предприятие, у него не было средств даже для того, чтобы сначала набрать стратиотов [1380].