Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии

По этому признаку Постников делит население точно так же на три группы: на домохозяев малосеющих — с посевом до 10 десятин и без посева; среднесеющих — с посевом от 10-25 десятин, и многосеющих — с посевом выше 25 десятин на двор. Первую группу автор называет «бедной», вторую — средней, третью — зажиточной.

О численном составе этих групп Постников говорит:

«В общем у Таврических крестьян (без колонистов) многосеющие составляют около 1/ 6части всего числа дворов,

[408]

имеющие средние посевы около 40%, и несколько более 40% дают дворы малосеющие с несеющими. В целом же население Таврических уездов (с колонистами) к многосеющим принадлежит 1/5 часть населения, или около 20%, к среднесеющим — 40% и к малосеющим с несеющими — около 40%» (с. 112).

Следовательно, присоединение немцев крайне незначительно изменяет состав групп, так что пользование общими данными о всем уезде не составит неправильности.

Наша задача теперь должна состоять в том, чтобы охарактеризовать по возможности точнее экономическое положение каждой из этих групп в отдельности и постараться выяснить таким образом размеры и причины экономической розни в крестьянстве.

Постников не поставил себе такой задачи; поэтому приводимые им данные отличаются большой разбросанностью, а общие отзывы о группах — недостаточной определенностью.

Начнем с нисшей группы — бедной, к которой относится в Таврических уездах 2/5 населения.

Насколько эта группа в действительности бедна, об этом лучше всего судить по количеству рабочего скота (главное орудие производства в сельском хозяйстве). По трем уездам Таврической губернии из всего количества рабочего скота — 263.589 штук — у нисшей группы находится (с. 117) 43.625 штук, т.-е. всего 17%, в 2 1/ 3раза менее среднего. Данные о %% дворов, не имеющих рабочего скота, были приведены выше (80% — 48% — 12% по 3-м подразделениям нисшей группы). Постников на основании этих данных сделал вывод, что % домохозяев, не имеющих у себя собственного скота, значителен только в группах без посева и с посевом до 10 десятин на двор» (с. 135). Количество посева у этой группы находится в соответствии с количеством скота: на собственной земле засевается 146.114 десятин из всего количества 962.933 десят. (по 3-м уездам), т.-е. 15%. Прибавление арендованной земли увеличивает посев до 174.496 десятин, но так как этим увеличивается посев и в других группах и увеличивается. в большем размере, чем в нисшей группе, то в результате получается, что посев нисшей группы составляет лишь 12% всего посева, т.-е. 1/8 посева приходится на более чем 3/8 населения. Если припомнить, что нормальным (т.-е.

[409]

покрывающим все нужды семьи) посевом автор считает именно средний посев тавричанина, то легко видеть, насколько обделена эта группа с посевом в 3 1/ 3раза менее среднего.

Очень естественно, что при таких условиях земледельческое хозяйство этой группы находится в крайне печальном положении: мы видели выше, что 33-39% населения в Таврических уездах — следовательно, подавляющее большинство нисшей группы — совсем не имеют пахотных орудий. Неимение инвентаря заставляет крестьян бросать землю, сдавать наделы в аренду. Постников считает, что число таких сдатчиков (с хозяйством, несомненно, уже совершенно расстроенным) составляет около 1/ 3населения, т.-е. опять-таки значительное большинство бедной группы. Заметим мимоходом, что это явление «продажи» наделов (употребляя обычное крестьянское выражение) констатировано земской статистикой повсюду и в весьма значительных размерах. Пресса, отметившая этот факт, умела уже изобрести и средство против него — неотчуждаемость наделов. Постников совершенно справедливо возражает против действительности подобных мер, обличающих в авторах чисто чиновничью веру в могущество предписаний начальства. «Несомненно, — говорит он, — что одно запрещение сдачи земель в аренду не уничтожит этого явления, корни которого лежать слишком глубоко в настоящем экономическом строе крестьянского быта. Крестьянин, у которого нет инвентаря и средств для собственного хозяйства, фактически не может пользоваться своим наделом и должен отдавать его в наем другим крестьянам со средствами для ведения хозяйства. Прямое запрещение сдачи земель заставит производить эту сдачу тайно, без контроля, и, вероятно, на худших условиях для сдающего землю, чем теперь, потому что сдающий землю вынужден ее сдавать. Затем, для оплаты казенных недоимок на крестьянах, наделы их чаще станут сдаваться через сельскую расправу, а такая сдача для бедных крестьян менее всего будет выгодна» (с. 140).