Сергей Никитин - Как квакеры спасали Россию [litres]

Глава американской группы Мюррей Кенуорти, уже переболевший тифом, в марте 1922 года писал:

Те, кто перенес тиф, хорошо относятся к идее отдыха в течение какого-то времени вне России, но такой вариант кажется настолько невозможным, что мы не станем пользоваться этим любезным предложением. Для тех, кто находится в Бузулуке, это означало бы как минимум две недели в пути туда и обратно, со всеми прелестями пересечения границ и жизни на колесах. …Нам кажется, что лучше найти тихое место в каком-то из здешних лесов, куда бы наши работники могли уезжать на выходные или даже на несколько дней.

Понятно, что, кроме заботы о выздоравливающих сотрудниках, важно было подумать и о предохранительных мерах. Мюррей Кенуорти писал, что его сотрудники заражались в инспекционных командировках, когда они ездили по уезду и встречались с большим числом людей. Квакеры предпринимали все возможные меры предосторожности, а инспектор мог быть вынужден провести от трех до пяти дней в разъездах. Поэтому командированный сотрудник брал с собой свои спальные принадлежности, свое белье, и при выборе спального места ему рекомендовалось проявлять особую осторожность. Вайолет Тиллард смертельно заболела как раз после одной из таких поездок, после ночлега в крестьянском доме. И ее переводчик, и возница тогда тоже заразились тифом. Выдвигалось даже предложение, что такие инспекционные поездки должны осуществляться теми, кто уже переболел тифом, но реализовать это на практике было трудно. Что касается мер предосторожности, то американцы в Сорочинском заказали большое количество известки, которая использовалась для дезинфекции помещений. А еще у них были наготове инъекции, которые должны были пойти в дело при малейшем подозрении на болезнь.

Важно было серьезно подойти к набору персонала для работы в России. Теперь, когда Москва не чинила никаких препятствий для въезда сотрудников миссий, важно было обеспечить Бузулук и Сорочинское работниками, но не брать при этом всех подряд. По мнению английского историка Люка Келли, Квакерский комитет помощи жертвам войны был в замешательстве, не зная, чем руководствоваться при найме сотрудников. У комитета не было четкой политики по найму, решения о том, брать или не брать того или иного человека, принимались на основании неформальных связей. Это особенно касалось не-квакеров. Комитет рекомендовал отдавать предпочтение более старшим и опытным квакерам с умением вести дела. Сами же сотрудники подчеркивали важность «духовной» составляющей их работы – это часто обсуждалось на их собраниях.

Американец Мюррей Кенуорти в своих письмах из России особо подчеркивал, что центру в Филадельфии следует обратить самое серьезное внимание на то, чтобы набирались физически крепкие сотрудники, ведь они поедут в края, где хорошие легкие и хорошее сердце очень важны для борьбы с болезнями, такими как тиф. «Люди, которым за 40, не смогут работать в здешних условиях», – писал Кенуорти, добавляя, что ему самому 48.

Борьба с голодом в России – не прогулка на свежем воздухе, всем следует помнить, что всякий работающий в полях может стать жертвой заболевания и умереть от той или иной болезни.

В апреле 1922 года тиф свалил с ног Артура Уоттса, который в течение нескольких недель был на грани жизни и смерти. Даже когда кризис миновал, Уоттс оставался очень слаб, ни о какой работе не могло идти и речи. Английский квакер Том Коупман писал про Уоттса:

Американки Эмма Краусс, Дороти Норт и Элма Блисс около квакерского офиса в Сорочинском. На заднем плане – переводчик Андрей Павлов. Courtesy Friends Historical Library of Swarthmore College

Мы добивались невозможного, и мы добиваемся невозможного, и это только благодаря его энергии, смелости и упрямству. Стальной человек, с колоссальной выносливостью, которая сначала ему помогла вынести нагрузку 18-часового рабочего дня, а потом способствовала тому, что порой его рабочий день становился длиной в 24 часа.

Было принято решение вывезти его из Бузулука сначала в Москву, а оттуда отправить на отдых за рубеж.

Уоттс был еще очень плох, он должен был ехать с комфортом. Советский сотрудник квакерского офиса в Москве Р. Штейн писал в Самару Уполиноргу Мартыну Карклину в июне 1922 года:

Прошу Вас предоставить в распоряжение Уотса маленький вагон-салон, имеющийся в Самаре для Шведского Красного Креста. Прошу сообщить мне заблаговременно, возможно ли предоставить этот вагон или нет, если нет – тогда я сам озабочусь заблаговременно присылкой специального вагона для Уоттса отсюда, из Москвы… Мы очень рады, что представитель Общества Друзей поправился после тяжкой формы тифа и теперь ему необходимо укрепить свое здоровье, он же является незаменимым работником по борьбе с голодом, что и доказал своей работой.