Андрей Дикий - Войны России за Украину. От царя Алексея до Екатерины Великой

Только с освобождением от Польши пришел конец религиозным и национальным преследованиям и ограничениям для населения Правобережья, которое никогда не забывало своего единства с Левобережьем и Россией. Оно стало в религиозном и национальном отношении равноправным с остальным населением России.

Но в вопросе социальных взаимоотношений воссоединение никакого облегчения не принесло. Все сельское население как было, так и осталось бесправными крепостными рабами своих помещиков-поляков.

Результаты воссоединения

В то время — на рубеже XVIII и XIX столетий — в России крепостничество было в расцвете, а на Левобережьи только что закончился процесс превращения большинства сельского населения (кроме казаков) в крепостных крестьян. И об облегчении положения бесправных крестьян Правобережья, на которое они надеялись, никто не подумал.

Как уже было упомянуто, в результате польской агрессии конца XVII и первой половины XVIII столетий богатейшие области у Правобережья оказались собственностью польских магнатов, шляхты и духовенства, а жившее там население их крепостными. Только незначительная часть сел и деревень считались собственностью «Короля Польши», т. е. были в распоряжении короля. При разделе Польши и воссоединения Правобережья эти владения короля стали собственностью Российского государства, а жившее на них население превратилось в так называемых «государственных крестьян», т. е. крестьян, не имевших своего помещика и выполнявших налагаемые на них денежные и другие повинности — непосредственно государству.

Позднее, за почти 70-летний период от воссоединения до освобождения крестьян (1793–1861 гг.), некоторая часть этих «государственных крестьян» были российскими императорами «пожалованы» (т. е. подарены) в частные потомственные владения отдельным лицам.

Кроме того, отдельные села и деревни «государственных крестьян» владевшее ими русское правительство начало сдавать в аренду частным лицам. Арендаторы, в большинстве поляки или евреи, старались выколотить из арендованных имений и отданных в их подчинение крестьян все, что только возможно, не считаясь ни с истощением земель и уничтожением лесов, ни с изнурением крестьян и разорением их убогих хозяйств.

Жизнь под властью арендатора — «посессора» для крестьян была неизмеримо тяжелее, чем под властью даже самого строгого помещика. Помещики, считая и земли, и людей своей «собственностью», об этой «собственности» все же заботились, ибо верили, что это всегда останется источником их доходов.

Посессор — арендатор рассчитывал только на срок аренды, а то, что будет после истечения этого срока, его не интересовало.

Немногочисленные русские помещики Правобережья, сохранившиеся до революции 1917 года, — это потомки тех, которым или были дарованы имения, конфискованные у польских помещиков за участие в восстаниях, или пожалованные «государственные крестьяне».

Подавляющее же большинство помещиков Правобережья до самой революции были поляки, в отличие от Левобережья, где в помещиков превратились потомки казацкой старшины.

Так, на рубеже XVIII и XIX веков Правобережье закончило свою отдельную жизнь под Польшей и вступило на путь совместной жизни в пределах России с остальными частями освобожденной раньше Украины.

Как известно, Правобережье только в 1793 году, по третьему разделу Польши было воссоединено с Россией.

Почти полтора столетия отдельной жизни под гнетом польско-католической агрессии не осталось без последствий. Весь высший, культурный слой народа, носитель национальных традиций и культуры, в результате окатоличивания и ополячивания, исчез совершенно.

Осталось только крепкое в своей вере и тяготении к единству всей Руси крестьянство, да кое-где низшее духовенство.

И когда в XIX веке началось возрождение украинской национальной мысли, культуры и литературного украинского языка — началось оно не на Правобережьи и не в Галиции, а на том самом Левобережье, которое свободно жило и развивалось в составе государства Российского.