Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 1 - Греция

Однако этим, по существу, и ограничиваются дополнения византийского времени к эзоповскому сборнику: ничего подобного сказкам и фаблио «Ромула» мы здесь не находим (если не считать нескольких басен-новелл, № 416–418, в одной из рукописей). Чистота эзоповской традиции соблюдалась здесь бережно, и даже когда в Византии был переведен и получил широчайшую популярность знаменитый восточный сборник басен и сказок «Калила и Димна» (под заглавием «Стефанит и Ихнилат»), то ни одна из басен этого сборника не просочилась в рукописи эзоповского цикла. А когда на греческий язык была переведена восточная «Повесть о семи мудрецах» (под заглавием «История философа Синтипы»), то из эзоповых басен было составлено приложение к ней под заглавием «Басни философа Синтипы»; эзоповский сборник оказался в роли не берущей, а дающей стороны.

Конечно, византийские ученые литераторы не могли примириться с тем, что такая знаменитая книга, как эзоповский сборник, существует только в грубом простонародном изложении. Очень скоро вслед за созданием «средней редакции» начались попытки вновь переработать ее, восстановив в ней «правильный» литературный язык, отвечающий вкусам образованных читателей. После нескольких попыток в этом направлении цель была достигнута: явилась новая, «младшая» редакция эзоповского сборника, а заодно и «Жизнеописания Эзопа». Когда это случилось, до сих пор остается спорным: одни ученые относят эту переработку к так называемому «первому византийскому возрождению» IX века, другие – ко «второму византийскому возрождению» XIV века. Новая переработка вытравила из басенного сборника бесчисленные вульгаризмы VI века, восстановив чистый и гладкий литературный язык, слегка стилизованный под модный в эту пору аттицизм – подражание древнегреческому языку. Заодно были отчасти унифицированы бесконечные разночтения, накопившиеся в рукописях за много веков: составители новой редакции явно старались создать окончательный, канонический эзоповский текст. Переработка имела успех, «младшая редакция» распространилась во множестве рукописей, вытесняя из обихода и «среднюю», и тем более полузабытую «старшую» редакцию. Эти рукописи стали попадать и на Запад, в Италию, где в это время Возрождение возбудило небывалый интерес к греческому языку и греческой литературе. И когда около 1479 года итальянский гуманист Бон Аккурсий напечатал в Милане первое печатное издание эзоповых басен – это была одна из первых в Европе книг, напечатанных греческим шрифтом, – то в основу его легли рукописи «младшей» редакции эзоповского сборника. Так после долгой разлуки западноевропейская, латинская басенная традиция вновь встретилась со своим источником – греческой басенной традицией.

В 1952 году в Иллинойсе вышел первый (оставшийся единственным) том огромного свода басенного материала под общим названием «Эзопика» 38 38 Aesopica: A series of texts relating to Aesop or ascribed to him or closely connected with the literary tradition that bears his name / Collected and critically ed. by В. E. Perry. Vol. I. Greek and Latin Texts, Urbana (Ill.), 1952. . Здесь впервые были собраны в отдельный раздел все основные античные свидетельства об Эзопе и басне (testimonia, Т). Вместе взятые, они оказались неожиданно интересны.

Конечно, едва ли не каждый из ста с лишним отрывков, составивших этот раздел, порознь использовался историками и литературоведами по многу раз для выяснения самых разных конкретных вопросов. Однако до сих пор не было отмечено, что все эти пестрые отрывки, извлеченные из самых несхожих писателей – от Геродота до Фотия и «Суды», обладают некоторой неожиданной общностью и эта общность особенно явственно выступает, если сопоставить материал, сообщаемый этими свидетельствами, с материалом другого нашего важнейшего источника – «Жизнеописания Эзопа».

Исходной точкой при рассмотрении легенды об Эзопе может служить первое упоминание имени Эзопа в античной литературе. Это – известный отрывок в рассказе Геродота о Египте (440‐е годы до н. э.): о Микерине, Радопиде, Иадмоне и Эзопе (Т 13). Мы цитировали его выше (с. 236–237). Мы видели, что Геродот явно считает «баснописца Эзопа» лицом реальным и известным; он жил в первой трети VI века до н. э. на Самосе в рабстве у некоего Иадмона, а потом был за что-то убит в Дельфах. Все эти сведения были усвоены античной традицией и не вызывали сомнений на протяжении всей античности (хотя и вызывают их у современных ученых: так, Шамбри справедливо указывает, что, судя по выкупу, Эзоп мог быть и не рабом, а свободным родственником Иадмона; а Вихерс выдвигает теорию, что легенда о смерти Эзопа в Дельфах была мифом ритуального происхождения). Вокруг этих-то сведений и начинает наслаиваться биографическая легенда, в которой каждый из мотивов, намеченных (и даже не намеченных) Геродотом, получает самую подробную разработку. При этом – самое интересное – в отрывочных литературных свидетельствах, собранных в «Эзопике», и в народном «Жизнеописании Эзопа» эта разработка различна.