Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Повсюду в казачьих регионах возникли правительства, избранные атаманы и представительные учреждения (круги и рады). «В областях образовалось троевластие. Атаман с правительством, комиссар, Совет рабочих депутатов» [962] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 444. .

В казачьих областях — в сравнении с остальной Россией — сохранялся относительный порядок. Гордеев замечал, что «при въезде на первую станцию в пределах Войска Донского все резко менялось. Никаких скоплений дезертиров, никакого беспорядка, и, казалось, что проезжающие попадали в другой мир… Войско Донское оказалось удивительным исключением среди общего хаоса и анархии. Войско оказалось способным собственными силами очистить свои земли от стихийного развала и без всяких затруднений, политических и социальных потрясений наладить нормальную жизнь». Возмутителями спокойствия выступали расквартированные там пехотные запасные батальоны. «Но эти части, воспринявшие революционные порядки, были казаками разогнаны, и очагом беспорядков для Новочеркасска становится Ростов, составляющий один из узлов железной дороги, связывавший кавказскую армию с Россией». Там «происходило скопление дезертиров разлагавшихся русских армий на всех обширных фронтах» [963] Гордеев А. А. История казачества. С. 521, 523, 524. . Донская же область в глазах правительственных и советских кругов становилась очагом реакции, а генерал Каледин превращался в один из главных символов контрреволюции.

В казачьих областях существовали серьезные трения между казаками, местным крестьянством и иногородними. В Донской области с населением в 5 млн человек казаки составляли половину, вторым по численности было коренное донское крестьянство, составлявшее 940 тысяч. «Невзирая на огромную тяжесть поголовной военной службы, казачество, в особенности южное, пользовалось известным благосостоянием, исключавшим тот важнейший стимул, который подымал против власти и режима рабочий класс и крестьянство Центральной России… Обеспеченность землей отдельного хозяйства выражалось в среднем в десятинах: казачьего 19,3-30, коренных крестьян 6,5. Пришлых крестьян 1,3».

Временное правительство сочло необходимым 7 апреля выпустить воззвание, в котором подтверждало, что «права казакам на землю, как они сложились исторически, остаются неприкосновенными». Но вместе с тем обещало и иногороднему населению, «владение которого на землю также имеет за собой историческое право», что оно будет удовлетворено в возможной мере Учредительным собранием. «Этот земельный ребус, затуманивший самое больное место казачьих чаяний, был недвусмысленно разъяснен в половине мая министром земледелия Черновым (на Всероссийском крестьянском съезде), который заявил, что казаки имеют большие земельные наделы и теперь им придется поступиться частью своих земель».

Казаки видели перспективу иначе. На своем съезде в апреле они приняли решение о закреплении за казаками и крестьянами земель, находящихся в их фактическом владении, и наделении малоземельных крестьян землями крупных землевладельцев на западной окраине Донской области, которые еще предстояло конфисковать. Было также введено пропорциональное представительство в местных казачьих общинах для иногороднего населения и равное для всех земство. Крестьян Дона это не устроило, и в мае они провели свой съезд, где программа казачьего съезда была отвергнута и заявлена претензия не только на помещичьи, но и на казачьи земли.

Казачество не имело никаких оснований ожидать от властей — будь то Временное правительство или Советы — ничего хорошего. Отсюда его стремление добиться еще большей самостоятельности, чтобы поставить будущее Учредительное собрание перед фактом своих незыблемых автономных прав. «Если до июля казачество вотировало всемерную поддержку правительству и полное повиновение, то позже оно, признавая до конца власть правительства, вступает, однако, в резкую оппозицию по вопросам об устройстве казачьего управления и земства, против применения казаков для усмирения мятежных войск и районов, и так далее» [964] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 441, 443, 448. .

Наиболее патриотическая часть общества — казачество — отдаляла и отделяла себя от революционной власти.

Православие на протяжении тысячелетия было главным духовным и идеологическим стержнем страны. А Русская Православная Церковь — важнейшим институтом, на который опиралось государство. Весной 1917 года Бердяев писал: «Русское священное царство покоилось на твердой скрепке русского государства с русской церковью… Русский царь был помазан русской церковью для дел государственных. Великий переворот, свершившийся в русской жизни, тяжело ударил по этой скрепке, и огромные последствия этого удара будут отзываться на всей дальнейшей исторической судьбе России. Кончилось священное русское царство с его порабощающими иллюзиями, с его прельщениями и его ужасами, и мы вступаем в иное измерение бытия, в великую неизведанность и неизвестность» [965] Бердяев Н. А. Падение священного русского государства. С. 509, 511. .