Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Временное правительство не спешило идти навстречу национальным чаяниям, откладывая решение любых вопросов, связанных со статусом отдельных регионов, до Учредительного собрания, превращая тем самым радикальных лидеров национальных движений в своих врагов.

Отрезанным ломтем считалась Польша. Милюков писал: «Временное правительство сразу стало на определенную точку зрения полной независимости объединенной из трех частей этнографической Польши. Ввиду германско-австрийской оккупации русской Польши революционная власть не могла, конечно, осуществить свое намерение непосредственно. Вместо манифеста о независимости Польши пришлось издать воззвание к полякам, которое говорило не точным юридическим языком, а… словами одушевленного и горячего призыва — бороться за общее дело, «плечом к плечу и рука с рукой за нашу и вашу свободу, как гласили старые польские знамена 30-х годов» [707] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 58–59. .

Петросовет солидаризировался с правительством, заявив 14 марта, что «Польша имеет право быть совершенно независимой в государственно-международном отношении», желал «успеха в предстоящей борьбе за водворение в независимой Польше демократического республиканского строя» [708] Известия. 1917. 15 марта. № 16. . О том, что Польша, остававшаяся частью России, находилась под оккупацией, ни слова. Ленин был за немедленное и безусловное предоставление Польше независимости [709] Ленин В. И. ПСС. Т. 31. С. 392. .

Февральская революция создала принципиально новую обстановку внутри Польши для Юзефа Пилсудского и других лидеров, ранее добивавшихся восстановления польской государственности в борьбе с Россией и в союзе с Берлином и Веной. Леон Василевский, один из ближайших сподвижников Пилсудского, подтверждал: «Россия как самая главная сила в наших политических расчетах, этот наш самый большой враг, на длительное время сходила с арены. В этот период можно было не принимать в расчет непосредственную опасность со стороны русских, и теперь необходимо было повернуть всю нашу энергию против двух других оккупантов» [710] Наленч Д., Наленч Т. Юзеф Пилсудский. Легенды и факты. М., 1990. С. 78. . Пилсудский даже подумывал о том, чтобы перебраться в Россию, где открывались гораздо более благоприятные перспективы создания польских боевых формирований, чем на оккупированной немцами территории Польши.

Финляндию отпускать новая российская власть не собиралась, предлагая формулу самой широкой автономии. 5 марта на большом митинге в Гельсингфорсе прозвучала декларация с требованием восстановления свободы и прав Финляндии и созыва Сейма. Временное правительство отреагировало актом от 7 марта, заявив о восстановлении основных законов, прав и преимуществ, которыми пользовались граждане Великого княжества Финляндского по его конституции; подтвердило сохранение внутренней самостоятельности финского народа, прав его национальной культуры и языка, созвало на сессию депутатов Сейма [711] Бурджалов Э. Н. Вторая русская революция. Москва. Фронт. Периферия. С. 355. .

На следующий день Сейм выступил с обращением: «Да сохранятся и обновятся вполне свободная Россия и свободная Финляндия» [712] Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 731. . 13 марта было сформировано новое финляндское правительство, сразу же признанное Петроградом. Министром Финляндии во Временном правительстве был назначен кадет Федор Измайлович Родичев, который курировал финские дела до апреля, когда Карл Энкель получил назначение на пост министра-статс-секретаря [713] Юссила Ю., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии. 1809–1995. М., 1998. С. 100. . 16 марта в Гельсингфорсе появился Керенский:

— Я приехал сюда не только для того, чтобы принести финляндскому народу весть о его свободе, которую ему дал русский свободный крестьянин, рабочий, солдат (рукоплескания). Отныне, товарищи, прочь всякое сомнение [714] Керенский А. Ф. Дневник политика. М., 2007. С. 89. .

Бунин посетил «очень большое собрание на открытии выставки финских картин»: «Старались, чтобы народу на открытии было как можно больше, и собрался «весь Петербург» во главе с некоторыми новыми министрами, знаменитыми думскими депутатами, и все просто умоляли финнов послать к черту Россию и жить на собственной воле: не умею иначе определить тот восторг, с которым говорились речи финнам по поводу «зари свободы, засиявшей над Финляндией» [715] Бунин И. А. Окаянные дни: Повести. Рассказы. Воспоминания. М., 2006. С. 101. .