Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Товарные поставки тоже не демонстрировали большой положительной динамики. Даже заказанная и оплаченная продукция в Россию поступала тончайшим ручейком. На март-май Великобритания выделила пароходы грузоподъемностью в 43 тыс. т вместо обещанных 122. Позднее предоставление британских судов для перевозки заказанных Россией в США грузов вообще прекратилось, хотя только в американских портах скопилось 200 тысяч тонн различных грузов, предназначенных для нашей страны.

Но и поставленные в Россию товары далеко не всегда достигали конечного адресата. Во Владивостоке и Архангельске иностранцы все чаще натыкались на горы неразгруженных и не вывезенных товаров, что было неудивительно с учетом перманентных забастовок портовых рабочих и паралича транспорта. К началу лета, отмечал Деникин, «ввоз военного материала через Архангельск, Мурманск и, в незначительной степени, через Владивосток несколько оживился; но, в силу трудных естественных условий морских путей и малой паровозоспособности сибирской магистрали и мурманской дороги, не получил надлежащего развития, достигая всего лишь 16 % общей военной потребности» [653] Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 267. .

Аграрную политику новой власти тоже трудно назвать осмысленной. В декларации и целях правительства от 2 марта земельный вопрос вообще не был упомянут. 4 марта Исполком Петросовета предложил проект создания Общегосударственного продовольственного комитета, который затем был почти буквально претворен в жизнь постановлением Временного правительства от 9 марта. Комитет, в который были делегированы представители из Петросовета, Всероссийского крестьянского союза, предпринимательских организаций, возглавил министр земледелия. Сельскохозяйственная политика распадалась на два направления: продовольственное обеспечение и земельная реформа.

Продовольственное снабжение — по сравнению с «голодным» февралем — разладилось сразу. «Петроградский Листок» писал: «24 марта хлеб будет выдаваться исключительно по карточкам. Этот первый шаг карточного распределения, к сожалению, совпал с моментом наибольшего оскудения запасов муки… Обыватель сейчас мечется в поисках обуви, готов платить за нее сколько угодно, но не находит того, что ему нужно…» [654] Петроградский листок. 1917. 22 марта. № 70. . То же в Москве: «Несмотря на увеличившийся подвоз муки в Москву, хвосты у булочных и мучных увеличиваются с каждым днем, причем больше половины ожидающих в очереди уходит без хлеба. Стояние в хвостах и дежурство у булочных уже начинается с 3–4 часов утра» [655] Вечерняя газета Время. 1917. 22 марта. № 898. .

Вопреки отчаянному сопротивлению торгово-промышленных кругов, 25 марта вышел закон «О передаче хлеба в распоряжение государства»: «Все количество хлеба, продовольственного и кормового, урожая прошлых лет, 1916 года и будущего урожая 1917 года за вычетом запаса, необходимого для продовольствия и хозяйственных нужд владельца, поступает со времени взятия хлеба на учет в распоряжение государства и может быть отчуждаемо лишь при посредстве государственных продовольственных органов… Государство обязуется оплатить весь отчуждаемый хлеб. Порядок оплаты хлеба определяется особой инструкцией. Доставка хлеба на станцию или пристань обязательна для владельца… Для сдачи хлеба владелец обязан хранить его за свой риск и страх и нести за сохранность хлеба гражданскую, а в надлежащих случаях — уголовную ответственность. У лиц, отказывающихся от добровольной сдачи хлеба, реквизиции производятся на основании особой инструкции» [656] Московский Листок. 1917. 30 марта. № 71. .

В губерниях, уездах, городах и волостях создавались собственные продовольственные комитеты, руководившие общим продовольственным делом и снабжением населения. Губернские комитеты получили полномочия устанавливать порядок сдачи хлеба, реквизировать продукцию, устанавливать продажные цены.

Правительство фактически установило государственную монополию на торговлю хлебом, не только предписав крестьянам сдавать зерно по твердым ценам, но и введя карточную систему на все основные продукты питания. Таким образом, частная торговля хлебом де-факто окончательно ликвидировалась.

Состоявшийся в апреле Чрезвычайный съезд представителей биржевой торговли и сельского хозяйства протестовал. Делегаты съезда готовы были смириться с твердыми ценами, но не с госмонополией, исключавшей рыночные механизмы и торговый аппарат, что обрекало страну на товарный голод. В апреле столица получила только треть от потребного объема продовольствия: крестьяне хлеб придерживали, на железных дорогах участились грабежи составов с продуктами.