Стетсон Кеннеди - Я был в Ку-клукс-клане

Мы подошли к дому и уселись вокруг погасшего костра. Сквозь стройные силуэты кипарисов, окружавших озеро Белутахатчи, блестели лучи восходящего солнца, но воздух был холодный, и я развел маленький огонь. Жена раздала нам бутылки с пивом и взяла одну себе.

— Пусть будет проклят Клан! — предложил тост Эплби. Мы выпили за это.

— Вы знаете, — сказал я, — меня сейчас очень тревожат не эти отставшие от жизни куклуксклановцы…

— Что ты имеешь в виду? — спросил Эплби.

— Меня беспокоят другие клановцы, новоиспеченные, в штатском платье, которые ведут нашу страну к кризису и войне. Да возьмите хотя бы все эти законы, например закон Тафта-Хартли, преследующий цель взорвать наши профсоюзы, закон Смита, который предписывает нам, как мы должны думать, закон Маккарэна, принятый для того, чтобы засадить нас в концентрационные лагери, если мы будем думать по-другому. И неудивительно, что клановцы хвастаются, заявляя, что Клан диктует стране законы.

— Мое мнение таково, — медленно произнес Эплби. — Самый главный куклуксклановец у нас — это Маккарти. Возможно, что он не состоит в Клане, но из него получился бы стопроцентный клановец.

— Да, по сравнению с Маккарти «Великий Дракон» — это мелочь, земляной червь, — согласился я. — Маккарти прибегает к тем же средствам, что и Клан, кроме того, он еще кое-что проделывает от себя. Этот тип может быть лишь вышибалой в баре, но он имеет все, чтобы стать новым Гитлером, включая поддержку большого бизнеса. Если мы не объединимся и не поставим его на место, он может принести миру такие бедствия, перед которыми померкнет все, что сделал Гитлер.

— Я не могу поверить, что какому-либо негодяю удастся когда-нибудь повести за собой Америку, — сказал Эплби. — Несколько дней тому назад один из его шпиков болтался у главной конторы нашего профсоюза и задавал глупые вопросы.

— Какие?

Эплби рассмеялся и стал выколачивать трубку о каблук своего сапога.

— Ему хотелось знать, что за люди навещают тебя здесь, в Белутахатчи.

— А что ты ему ответил?

— Самые достойные, в мире.

— Спасибо, друг! — сказал Г утри, склоняясь в театральном поклоне.

— Этот шпик хотел все узнать о тебе, Вуди, — продолжал Эплби. — Я спросил его: «А вы располагаете доказательствами того, что Гутри когда-либо совершал какие-нибудь антиамериканские действия?» — «А вы взгляните сюда», — сказал он. С этими словами он запустил руку в свой портфель и вынул твою фотографию — ту самую, где ты снят с гитарой, а на ней еще надпись; «Эта штука убивает фашистов». Мы с Фредом так захохотали, что шпик кубарем выкатился на улицу.

— А что если ты возьмешь эту штуку и поиграешь нам немного, а? — обратился Джонс к Гутри.

— Да, друзья… — отозвался Вуди. — Вот я стою здесь и думаю… Как бы мне хотелось обладать талантом великих поэтов, чтобы суметь сочинить хорошую отповедь этим человеконенавистническим пожарам, которые разжигает Ку-клукс-клан, и чье пламя, крадучись, то пропадая, то опять появляясь, стелется по желтому шоссе!.. И я верю в то, что если мы, друзья, будем работать вместе так, как сегодня, мы сможем уберечь от огня все ворота и ограды на всех шоссе и проселках Америки, сможем загнать его туда, откуда эта чертовщина появляется на свет!.. А теперь разрешите мне спеть вам маленькую песенку, которой еще нет, но которую я постараюсь сочинить на ходу…

Над озером все. выше и выше поднималось солнце. Горящие пни с треском и шипеньем потухали. Вуди провел пальцами по струнам гитары и запел: