Владимир Захаров - Загадка последней дуэли. Документальное исследование

«Ну, с богом!» — крикнул есаул,

Ударил плетью и пустился:

За ним вся сотня на хвосте,

В толпу чеченцев он врубился,

Гичат пронзительно везде,

Несутся конные из лесу

Стремглав на выручку своим;

«Числом у них быть перевесу»,

Но за себя мы постоим…

В досаде злобно говорим,

Как вдруг откуда не возмися

Казачьи пушки две летят;

На всем скаку они снялися

Во фланг чеченцев взять хотят.

Картечью брызнуло из дула,

Смешалось все… толпа бежит,

И позади плетня аула

Укрыться в лес она спешит.

Остался панцырник за нами,

Отбить нам тело удалось,

Хвала тебе, заряд с иглами,

Ты пронизал его насквозь! —

И много вызвано рассказом

Веселых шуток, болтовни,

Смеялись все, шумели разом,

Как дети тешались они.

Не мудрено: для них все ново,

И край, и люди, и война,

Где все так дико, так сурово,

Где жизнь случайностей полна,

Птенцы все юные слетелись

Из дальних стран родной земли,

Еще путем не обгляделись,

Сквозь призму видят все они:

Для них Кавказ есть рай, поэма,

Мир фантастических чудес,

Сады роскошные Эдема,

Волшебной сказки чудный лес,

Где каждым деревом закрыты

Могучий воин-богатырь,

Где лавры миртом перевиты,

А рядом бездны и пустырь;

Пленяет их преображение

Полувосточный колорит,

Иных приводит в восхищенье,

Другим о страсти говорит…

[...]

Червленая станица, 1840

14 августа 1936 года в Музей изящных искусств в Москве (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина) пришло следующее письмо:

«Прошу обратить внимание на то, что по рассказу старой бабушки, которой уже 114 лет, она рассказывает, что правильная фамилия М.Ю. Лермонтова не Лермонтов. Действительно, что она жила у попа в прислугах. Последний ей рассказывал, как бабушка (т. е. Елизавета Алексеевна Арсеньева. — В.М .) заставила его скрыть грех ее дочери (т. е. Марии Михайловны Лермонтовой, урожденной Арсеньевой. — В.М .). Ее дочь Марья Алексеевна (надо бы: Михайловна. — В.М .) была в положении от кучера в ее имении. Но деспотическая помещица сосватала ее с Юрием Петровичем Лермонтовым. Последний согласился жениться потому, что ему сулили имение. Но, когда умерла мать поэта, то Ю.П. Лермонтов отказался воспитывать Мишу и он воспитывался у бабушки.

Аббакумов А.С .

Жду ответа, с. Лермонтово, Чембарского района, Куйбышевского края».

В этом малограмотном письме есть несколько явных ошибок или неточностей: Мария Михайловна, как мы видим, названа Марией Алексеевной (на нее перенесено отчество матери); Юрий Петрович, как известно, не отказывался воспитывать мальчика, но угрожал взять его к себе в Кропотово, на что имел право как законный отец, и Е.А. Арсеньева вынуждена была откупаться от этих требований, выплачивая Юрию Петровичу большие суммы. Что же касается истории Марии Михайловны, то она в этом письме Аббакумова изложена согласно преданиям тарханских старожилов.

Ознакомившись с письмом Аббакумова при содействии М.С. Шагинян, в сентябре того же 1936 года я побывал в Тарханах, ныне селе Лермонтове и разыскал автора письма, подростка, учившегося в Чембарской средней школе. И тогда и через несколько лет, при новой встрече, А.С. Аббакумов подтвердил, что все изложенное им он действительно слышал от неизвестной ему до тех пор старухи, с которой он разговаривал в начале августа 1936 года около районной больницы в Чембаре, где она, видимо, вскоре умерла. Имени и точного возраста этой старухи установить не удалось. Если ей в 1936 году было на самом деле было 114 лет, то значит, она родилась в 1822 году, и в год смерти М.Ю. Лермонтова ей было 19 лет, следовательно она могла служить у тарханского священника, который исповедывал Елизавету Алексеевну и мог знать семейную тайну Арсеньевых. Тогда же, в сентябре 1936 года, в Тарханах и Тархове сообщение А.С. Аббакумова подтверждали Н.Г. Баландин — 80 лет, А.С. Куртина — 82 лет и М.И. Горчунова — 75 лет.

О тайне рождения поэта они говорили неохотно, в общих словах, но подтверждали, что слышали от старших что-то о любви Марии Михайловны к крепостному, и что Михаил Юрьевич будто бы был сыном этого человека. Никаких других более определенных сведений получить не удалось. Когда я обратился к Марии Ивановне Храмовой, матери тогдашнего директора Лермонтовского музея в с. Тарханах, женщине религиозной и уже весьма пожилой, она мне ответила: «Грех говорить об этом, скажу только, что от старух слышала, что Мария Михайловна была великая грешница и очень несчастная женщина, а больше ничего Вам не скажу».