Павел Уваров - Китай в средневековом мире. Взгляд из всемирной истории

Численность населения быстро росла: если в 30–40-х гг. VII в. было зарегистрировано около 3 млн дворов, то в середине VIII в. их насчитывалось уже 8.2 млн. Но задуманный идеал надельной системы все больше расходился с реальностью. Волости давно уже были поделены на «просторные», т. е. нормальные, и «тесные», где остро стояла проблема малоземелья и крестьянам полагался вдвое меньший надел. Притом что основной налог оставался относительно легким, крестьянам приходилось отдавать все больше зерна на создание запасов на случай массового голода, на обеспечение чиновников, на содержание солдат, на помощь монахам, на нужды строительства, осуществлялись также принудительные закупки по низким ценам для нужд двора и армии. Все большее число надельных земель законным (а чаще — незаконным) путем переходило в категорию «вечнонаследуемых». Несмотря на запреты, де-факто осуществлялась купля-продажа земли, что приводило к концентрации ее в руках богатых землевладельцев и к появлению большого слоя разорившихся крестьян-арендаторов и батраков, многие уходили на новые земли либо в города, становились нищими или разбойниками.

Эти процессы станут более заметными в VIII в., а поначалу надельная система обеспечивала казну регулярным поступлением налогов, а трудовая повинность давала необходимую рабочую силу: строились дороги, каналы, дамбы, дворцы, храмы, целые большие города. Как и ранее, города в первую очередь служили резиденциями властей. Ремесло и торговля подлежали детальному контролю и регулированию. Казенные ремесленники отбывали трудовую повинность в мастерских по очереди, с интервалом в несколько месяцев. В мастерских работали также государственные рабы и преступники. В провинциях в распоряжении местных властей находились и специальные податные дворы, занимавшиеся добычей соли и полезных ископаемых, изготовлением железа и меди, строительством кораблей.

Частное ремесло было представлено семейными мастерскими, одновременно служившими и лавками, они располагались на рыночных площадях и составляли контролируемые властями объединения («ряды» — «ханы»). Еще большей регламентации подвергалась торговля. Для продажи и перевозки грузов требовалось разрешение властей, которые имели право устанавливать цены на товары и определять таможенные пошлины при перевозе из одной провинции в другую. Налогообложение торговых домов усугублялось частыми принудительными займами и реквизициями. Только хозяйства монастырей, не подлежавшие государственному контролю, могли беспрепятственно наращивать активность, превращаясь в центры ремесла, торговли и ростовщичества.

Однако в этот период интенсифицировалась торговля с зарубежными странами, что было связано с активизацией внешней политики империи. Будучи в какой-то мере обязанной своим происхождением синтезу китайских и «варварских» традиций, династия Тан, особенно на первых порах, проявляла открытость и стремление выйти за рамки привычных границ Поднебесной. К 668 г. империи удалось добиться подчинения всего Корейского полуострова. Еще ранее, в 630 г., под ударами китайских войск пал Восточный Тюркский каганат. Часть тюркских племен была расселена императором Тай-цзуном в пограничных районах на положении союзников (подобно тому как Римская империя расселяла на своих землях варваров-федератов). Активное использование конницы позволило императору захватывать оазисы, расположенные вдоль Великого шелкового пути, куда раньше не добиралась китайская пехота.

В 657 г. императорские войска вторглись в Семиречье в Средней Азии и в союзе с уйгурами разгромили Западный тюркский каганат. Вдоль Великого шелкового пути размещались китайские гарнизоны, строились караван-сараи. Китайское влияние стало весьма ощутимым в Средней Азии. Так, например, Ли Бо — величайший поэт эпохи Тан, по одной из версий, родился на территории современной Киргизии, в семье купца. Помимо Великого шелкового пути, интенсивно функционировал и морской путь через Гуанчжоу, где имелся отделенный от остального города иноземный купеческий квартал, населенный в основном арабами. Что же касается выезда за море китайских купцов, то его всячески ограничивали. В Китае находили прибежище представители разных религий, прибывавшие с запада — мусульмане, зороастрийцы и манихеи, но также и несториане, представители христианского течения, признанного еретическим на Эфесском вселенском соборе еще в V в. Тай-цзун в 635 г. принял некоего несторианского монаха, которого китайские источники именовали Олобэнь, прибывшего из земли Дацинъ , как еще со времен Хань именовали Римскую империю. Он изложил императору суть христианского учения. Тай-цзун, согласно христианской стеле, найденной в окрестностях Чанъани, сказал следующее: «У Дао не одно имя. В мире не один совершенно-мудрый. Учения в различных землях отличаются друг от друга, их благодеяния распространяются на всех людей. Олобэнь, человек великой добродетели из Дацинь , издалека привез свои образы и книги, чтобы показать их в нашей столице. Изучив их, мы нашли это учение глубоким и мирным. Узнав о его принципах, мы нашли их благими и значительными. Его учение немногословно и обоснованно. Оно несет добро всем людям. Пусть его свободно исповедуют в нашей империи».