Павел Уваров - Китай в средневековом мире. Взгляд из всемирной истории

Необходимым элементом «военной революции» была фортификация. Города научились бороться с артиллерийским огнем, их гордые стены были заменены приземистыми земляными насыпями, бастионами, эскарпами и равелинами. Такое крепостное строительство было эффективно, но многократно увеличило военные расходы, не говоря уже о том, что содержание регулярной армии и боевых кораблей также требовало огромных денег.

Оказалось, что война между европейскими державами требует теперь принципиально иного финансирования. Основные средства поступали от сбора налогов, и государства постепенно изымали в свою пользу все большую часть доходов подданных, к чему последние не привыкли и грозили бунтами. Однако наличие регулярной армии позволяло справляться с этими угрозами, особенно — в XVII столетии. Главным было выстроить эффективную фискальную систему, но так, чтобы не подорвать возможности экономического развития страны.

Но налоги собирались медленно, а деньги требовались быстро. Их занимали у банкиров. Трудно представить себе богатого купца, отказавшегося помочь султану, падишаху или царю. Постоянное вмешательство власти удерживало накопление частного капитала на определенном уровне. На Западе власть рынка даже над самыми могущественными монархами стала реальностью. Король распоряжался лишь в своей стране, а деньги не признавали границ. Конечно, между монархом и банкирами отношения не всегда складывались блестяще, но побеждали чаще всего последние. Правители обращались к банкирам, королевские долговые обязательства начинали котироваться на фондовых рынках в Лионе, Безансоне, Пьяченце, на бирже в Антверпене. В XVII в. мировым финансовым центром становится Амстердам, позже его начнет догонять Лондон.

Деньги же в Европе были. Помимо доходов от производства, главные богатства поступали из-за моря. Их источником был прямой грабеж, эксплуатация рудников Нового Света, а после — плантационное рабство. Но за счет доминирования на море европейцы сумели выстроить несколько «торговых треугольников». Запад пока не мог предложить достаточно товаров, востребованных в Азии, но он занимался, как тогда говорили, «торговлей из Индии в Индию». В Индии, например, закупались опиум и ткани, которые шли в Малакку, где оставлялась часть тканей, предназначенных для материковой и островной части Юго-Восточной Азии. Там корабли загружались пряностями и с этим грузом направлялись в Китай, где тайно сбывали опиум и покупали шелк, который обменивали в Японии вместе с индийскими тканями и европейскими товарами на серебро и олово, столь необходимое для литья бронзовых пушек. Там же закупали мечи, фарфор и жемчуг для Малакки, Гоа и Европы. Затем, возвращаясь в Европу через Малакку, снова грузились пряностями. Морское господство позволяло быть монополистами, конкуренции следовало опасаться лишь со стороны других европейских стран.

Деньги, скапливавшиеся в Европе, «искали, где лучше». Пока короли предлагали высокий процент по своим займам, кредиторы скупали их долговые обязательства, хотя высокий процент свидетельствовал о ненадежности этих вложений. Деньги вкладывались в торговлю. Она была рискованным делом, однако развитие морского страхования снижало риски. Но от колебаний конъюнктуры и изменений торговых маршрутов никто застрахован не был.

В таком случае деньги вкладывались в производство или горное дело, в покупку земель. Однако если здесь доходность опускалась ниже 6 %, что было неизбежно без новых вложений, то деньги вновь начинали «искать, где лучше».

В конце XVII в. на растущем Амстердамском фондовом рынке бумаги Ост-Индской компании, бумаги Лондонского и Амстердамского банков раскупались хорошо, они считались надежным вложением, даже если приносили 4 % годовых. Таким образом, английский король, чей бюджет был в конце концов поставлен под парламентский контроль (и потому монарху можно было верить), получал займы под невысокий процент. А королю-солнцу Людовику XIV никто менее чем под 18 % ссуд не давал. Это объясняет общий неутешительный исход войн победоносной и хорошо организованной французской армии конца XVII–XVIII вв.

Но это означало, что и английские, и голландские предприниматели не могли сказочно разбогатеть на финансовых спекуляциях и правительственных займах, поэтому их капиталы перетекали в промышленность и бурно развивавшееся сельское хозяйство. Доходы, которые они извлекали, не были меньшими, чем от королевских займов, и обладали большей надежностью. В этом была одна из причин развернувшегося в этих странах аграрного и промышленного переворота.