Петр Балаев - Миф о Большом терроре

Но эта «научная версия» для страны, пережившей Перестройку и «обновленный социализм», не годилась. Поколение одундученных хрущевско-брежневской пропагандой сменялось выросшими в 90-х годах, которых так просто на мякине провести было нельзя.

Меня можно обвинять в антисоветчине, когда я пишу о позднем СССР (да и обвиняют), но в том СССР, о возврате которого мечтают в «Сути времени», в варианте СССР-2, больше сотни улиц и проспектов городов носили имя маршала Михаила Тухачевского, возглавлявшего антисоветскую группу заговорщиков в армии. Вам не кажется, что мечта вернуть государство, в котором так чествовали человека, планировавшего поражение своей страны в войне с Германией с целью реставрации в ней капитализма, для людей левых взглядов выглядит несколько… по-медицински?

Вообще, факт почти поголовной веры людей моего поколения, поколения родившихся в 60-70-х, в необоснованность репрессий по отношению к тем, кто показательно клялся в верности делу социализма, многое говорит о моих сверстниках. Это еще на фоне того, что мы были современниками прихода к власти чилийской хунты Пиночета. Не было в Чили человека, которому президент Альенде доверял больше, чем Пиночет. Аугусто в Чили Сальвадору тоже «культ личности» создавал.

От хрущевской позиции сначала и отталкивались, когда придумывали причину самой грандиозной в истории человечества бойни мирного населения в мирном государстве. Озвучивал эту причину, в том числе, и Виктор Земсков: «Существует большое количество документов, в том числе опубликованных, где отчётливо видна инициативная роль Сталина в репрессивной политике. Взять, к примеру, его речь на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года, после которого начался «Большой террор». В этой речи Сталин сказал, что страна оказалась в крайне опасном положении из-за происков саботажников, шпионов, диверсантов, а также тех, кто искусственно порождает трудности, создаёт большое число недовольных и раздражённых. Досталось и руководящим кадрам, которые, по словам Сталина, пребывают в самодовольстве и утратили способность распознавать истинное лицо врага.

Для нас совершенно ясно, что эти заявления Сталина на февральско-мартовском Пленуме 1937 года, — это и есть призыв к «Большому террору», и он, Сталин, его главный инициатор и вдохновитель. (В.Н.Земсков. О масштабах политических репрессий в СССР).

В.Н.Земсков умер в 2015 году. О мертвых либо только хорошо, либо ничего, как советовал кто-то из древних римлян? Жаль, что этому римлянину не встречалась гнида, подобная Земскову, которого так сильно любят наши полусбрендившие левые и коммунизды. Потому что ничего такого на том Пленуме не происходило, и ни к какому террору Сталин там никого не призывал, тем более к тому, который был начат вот этим «найденным» в архивах письмом:

Я дам довольно обширные цитаты из выступлений Сталина на Пленуме, чтобы у читателей не появилось подозрение, будто я что-то вырываю из контекста. Но вы, пожалуйста, и сами найдите материалы февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП (б), прочтите их. Это очень увлекательным чтением будет. И вы сами увидите, что о бывших кулаках, которые могли представлять для Советской власти какую-то опасность, Иосиф Виссарионович не сказал ни слова. Он говорил только о троцкистах, внедрившихся в партию, и о борьбе с ними. Все выступления Сталина касались только партийных кадров и начал он объяснять внутреннее и международное положение СССР, приведя в качестве примера Францию времен Великой французской революции, когда страна Марата, Дантона и Робеспьера оказалась во враждебном феодальном окружении…

Я еще в «Берии» писал, что реальный Сталин никакого отношения не имеет к тому образу, который ему создала позднесоветская пропаганда, опираясь на хрущевские характеристики и воспоминания обиженных на «несправедливость», таких, как бывший начальник его охраны Власик. Тот понаписал мемуаров про то, каким строгим был Иосиф Виссарионович и как он, Власик, ему верно служил. В реальности же строгость лица, за безопасность которого начальник охраны нес персональную ответственность, позволяла Власику пьянствовать, «сойтись на почве пьянок», как написано в Постановлении Политбюро, с теми, кто являлся объектом оперативного надзора со стороны службы безопасности – с врачами Лечсанупра. Такому бардаку даже название подобрать невозможно. И это происходило уже в послевоенные годы, когда, как следует из историографии, подозрительность и мнительность Сталина достигли высших пределов. А что творилось до этого?