Дуглас Смит - Российская миссия. Забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от гибели

Первого августа Чайлдс пришел в отделение American Express на улице Скриб, и, в Париже. В зале ожидания для посетителей он написал письмо Уолтеру Лайману Брауну в Лондон, напомнил, что они встречались в 1919 году, прежде чем Чайлдс отправился в Югославию, и предложил свои услуги для российской миссии АРА. Он сообщил Брауну, что для него было огромной честью работать в АРА и никакая другая работа в жизни не приносила ему такого удовлетворения. Он готов по первому зову приехать в Лондон, чтобы лично обсудить с Брауном возможность участия в операции в России. В завершение письма он отметил, что владеет русским языком на разговорном уровне. Это было не так, но Чайлдс был готов на все, лишь бы только вернуться в АРА.

Два дня спустя Браун позвонил Чайлдсу и пригласил его в Лондон. Безмерно обрадованный, Чайлдс тотчас написал матери: “Появилась перспектива отчаянного приключения в России, поэтому можете быть уверены, что при возможности я отправлюсь туда, прежде чем вернуться домой” [72] Childs/UVA. 9256-В. Box 20. Letter dated 3 August 1921. . Он не упомянул ни голод, ни коммунизм, ни потенциальные возможности для бизнеса и лишь сказал, что работа с АРА даст ему “интересный материал для статей” [73] Ibid. . Мотивы Чайлдса отправиться в Россию – жажда приключений, тяга к необычному и неизведанному – были общими для многих, если не для большинства, американцев, решивших принять участие в миссии АРА, но советские руководители о них не догадывались. За три революции и три войны, случившиеся за два десятка лет, русские повидали гораздо больше “искателей приключений”, чем большинство стран за столетие-другое. Они и представить себе не могли, что есть на свете страна, где жизнь настолько стабильна, что молодые люди стремятся уехать оттуда в неблагополучные уголки земного шара, чтобы пощекотать себе нервы. Между американцами и русскими стоял туман непонимания, который так и не рассеялся даже после нескольких лет совместной работы по борьбе с голодом. 20 августа, находясь в Вене, Чайлдс получил телеграмму, в которой ему сообщили о заключении договора с советским правительством и велели немедленно ехать в Ригу. Он чуть не лопнул от радости. “Нам предстоит громадная работа, участием в которой может гордиться любой человек. Я считаю возможность войти в состав первой экспедиции настоящим подарком небес”, – написал он матери [74] Childs/UVA. 9256-B. Box 20. Letters dated 1 June and 22 August 1921. . Вспоминая о прежней работе с Гувером, он чувствовал, что они не просто помогают странам бороться с голодом. Истинная цель Гувера, по его мнению, заключалась “в полном экономическом восстановлении государства” [75] Ibid. . Чайлдс не чувствовал такого воодушевления со времен работы в Югославии: “Скоро снова исполнится мое давнее желание оказаться в гуще событий и участвовать в великих делах”.

Вооружившись англо-русским словарем, Чайлдс отправился в Ригу через Берлин. Он попросил мать прислать ему шерстяные носки, три комплекта теплого белья и упаковку сигарет Camel. гу августа он добрался до Риги. Там он встретился с Эмметом Килпатриком, с которым подружился еще в Париже. Килпатрик был взят в плен красноармейцами, когда служил в Красном Кресте на юге России, и почти год провел в московской тюрьме на Лубянке, в основном в одиночной камере. Чайлдс был поражен переменой в давнем приятеле: весельчак, которого он знал, пропал навсегда. За обедом Килпатрик рассказал Чайлдсу об ужасах, с которыми столкнулся в тюрьме: о грязи, вшах, холоде, голоде и жестокости. Стараясь не сойти с ума, он повторял знаменитые строки стихотворения Ричарда Лавлейса “К Алтее из тюрьмы”: “Уму и сердцу не страшна решетка на окне” [76] Перевод М. Бородицкой. . Чайлдс обратил внимание, что “глаза у него бегают, как у загнанного зверя”. Поздно вечером 29 августа Чайлдс приехал на вокзал и сел на поезд в Москву. Наконец-то он был на пути в “этот странный, загадочный мир” [77] Childs J. R. Black Lebeda. Р. 13–14. Советской России.

В небольшой группе американцев, прибывших с Чайлдсом, был уже немолодой профессор российской истории из Стэнфорда. Фрэнк Голдер родился в Одессе и мальчиком эмигрировал в Америку вместе с семьей – скорее всего, после кровавых погромов начала 1880-х годов. Голдеры надеялись, что их, евреев, за океаном ждет лучшая жизнь, но в Нью-Джерси им пришлось несладко. Отец Фрэнка, талмудист, зарабатывал очень мало, и Фрэнку приходилось торговать на улице всякой мелочью, чтобы поддерживать семью. Однажды он встретил баптистского священника, которого так впечатлила рабочая дисциплина мальчика, что он убедил Голдеров позволить ему помочь им деньгами, чтобы Фрэнк смог пойти в школу.