Дмитрий Котышев - От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв.

Как было показано в предыдущей главе, территориально-политическое развитие Русской земли со второй четверти XI в. вступило в фазу превращения городских поселений (городов и пригородов) в самостоятельные субъекты политической жизни, стремящиеся к независимости от княжеской власти.

Сама постановка вопроса о городской общине в Древней Руси до сих пор вызывает активные дискуссии. Одним из главных объектов полемики являются критерии определения сущности городской общины как социального явления, а также аутентичность Источниковой базы.

Не касаясь напрямую вопроса о том, какими терминами описывалась в древнерусских источниках городская община, попробую предложить косвенные критерии наличия/отсутствия городской общинной организации.

Пример Новгорода, на мой взгляд, показывает, что таковым критерием может являться кончанско-уличанская структура. Анализируя тексты берестяных грамот и совокупный археологический свод данных, А.В. Арциховский предположил, что низовое первичное звено городской общины являлось совокупностью усадеб, расположенных на данной улице; историк даже называет уличан «самоуправляющейся корпорацией» [584] См.: Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1955 г. М., 1958. С. 16. .

Эту идею поддержал и развил Я.Н. Щапов, проследивший эволюцию уличанской структуры в Новгороде в XIII–XIV вв.: «улицы» несли городские повинности по поддержанию в порядке мостовых, на средства «уличан» ставились церкви, представители «улиц» участвовали в переговорах с великим князем. Но особенно важным для нас представляется другой вывод ученого: «…в XI в. начальная организация новгородских улиц не отличалась значительно от существовавшей в других городах». Отсюда проистекает и главная мысль о том, что «…протоструктура уличанской организации не была новгородской особенностью, но имела более широкое распространение в древнерусских городах XI–XII вв.» [585] См.: Щапов Я.Н. О функциях общины в Древней Руси//Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 19, 20. .

О тесной связи уличанской структуры с организацией городских концов писал и Л.А. Фадеев, считавший, что концы складывались из низовых общинно-соседских организаций, в которые трансформировались первоначальные патронимии [586] См.: Фадеев Л.А. Происхождение и роль системы городских концов в развитии древнейших русских городов//Русский город. 1976. С. 20–21. . М.Г. Рабинович развил указанную мысль дальше, обратив внимание на связь кончанского устройства с сельской общиной, и предположил, что «кончанское устройство было, по-видимому, древнейшим городским устройством на Руси» [587] См.: Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978. С. 134. .

Изучение материала и необходимые историографические предпосылки позволили А.Ю. Дворниченко со всей определенностью поставить вопрос о соотношении понятий «конец» и «городская община». По мнению исследователя, сформировавшаяся на обломках родоплеменной структуры городская община «имела кончанско-сотенную структуру. Самым низшим звеном этой структуры являлась уличанская община» [588] См.: Дворниченко А.Ю. Городская община средневековой Руси (к постановке проблемы)//Историческая этнография. Л., 1985. Вып. 3. С. 119. . Опираясь на сумму изложенных мнений, попытаюсь выделить следы кончанской организации в Киеве домонгольского времени.

Исследователями, изучавшими кончанскую структуру, был отмечен весьма любопытный факт. «Сведения письменных источников, — отмечал М.Г. Рабинович, — позволяют предположить, что местами собраний и вообще центрами кончанских сотенных и улицких организаций зачастую являлись патрональные церкви…» В качестве аргумента в пользу своего предположения ученый сослался на тот факт, что «…новгородские концы, кроме широко известных в литературе названий, имели и другие (правда, менее употребительные) названия по патрональным церквам, что зафиксировано в печатях концов» [589] Рабинович М.Г. Очерки… С. 134. .

Данный вывод целиком и полностью подтверждается на материалах средневековой Ладоги. По данным писцовых книг, город в самом начале XVI в. делился на пять концов. При этом городские районы были названы по имени близлежащих храмов и монастырей. Это позволило А.Н. Кирпичникову заключить, что «концы соотносились с определенными приходскими церквами. Иными словами, конец был тождествен приходу — и то и другое образовывали вместе самоуправляющуюся административно-территориальную единицу города» [590] Кирпичников А.Н . Посад средневековой Ладоги//Средневековая Ладога. Л., 1985. С. 171. .