Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Итак, летопись изначально — не сухое изложение событий, как принято считать, а нравственный урок. Все, что пишет летописец, призвано побуждать читателя и слушателя (а Никон обращался именно к слушателям, ибо грамотных в стране было мало и книги читались публично) одуматься и не губить собственную страну. Для современников то, что мы нередко принимаем за сухое изложение событий, звучало как злободневный политический памфлет, в котором каждая рассказанная история была и положительным примером, и упреком современным Никону властям. Увы, эта злободневность в летописании будет сохраняться и позже — ведь князья не перестанут губить Русь своей жадностью и раздорами, а их бояре и дружинники — грабежами и бесчестным судом…

Продолживший Начальную летопись в 1093–1095 годах игумен Иоанн еще более заострил обличения властей, которые из-за жадности и ссор допустили страшное половецкое нашествие в 1093 году. Летописец в обстановке размолвки монашеской братии с великим князем Святополком Изяславичем особенно сурово обличал князей, пренебрегающих заслуженной старшей дружиной. Прекратить грабить свой народ, отказаться от усобиц, всем вместе защищать страну от разорения — таков был призыв смиренных монахов, составителей Начальной летописи.

Именно исходя из целей составителей летописи, людей умных и патриотичных, мы должны понимать ее содержание. Никон Великий начал свой рассказ с легендарных князей древнего Киева. Как великие города Рим, Антиохия и Александрия приняли названия по именам своих основателей, пишет он, «так же и в нашей стране назван был город великих князей по имени Кия», старшего из братьев, основателей Киева.

Когда это было, летописец второй половины XI века не знал. События IX века относились для него к седой незапамятной старине. Историки до сих пор не могут понять, почему Никон Великий поместил статью о Кие и его братьях под 854 годом, озаглавив ее: «Начало земли Русской». Поселение на месте Киева прослеживается археологами в более древние времена. Академик Б. А. Рыбаков, например, полагал, что Кий, его братья Щек и Хорив и сестра Лыбедь могли жить и строить Киев в V или VI веках. Но историческое видение Никона не простиралось глубже середины IX века — и то потому, что он читал о тех временах в русском переводе греческой Хроники Амартола. «В те же времена», пишет он, когда возник Киев и вокруг него от Кия, Щека, Хорива и сестры их Лыбеди пошло племя полян, в Греции правили царь Михаил и его мать Ирина, «которая проповедует поклонение иконам в первую неделю поста». При них «пришла русь на Царьград на кораблях, без числа кораблей, а на двухстах, войдя в Суд (гавань Константинополя. — А.Б .), много зла сотворили грекам и избиение великое христианам».

Это было самое раннее упоминание народа русь («рос»), которое летописец смог найти в греческой хронике. К тому же упоминание героическое, к которому хотелось привязать легенду об основании Киева и формировании родного летописцу племени полян. По первому упоминанию народа русь Никон и запомнил рассказ продолжателя византийской Хроники Георгия Амартола о царствовании императора Михаила III (842–867), вступившего на престол младенцем. Правила за него мать Феодора (815–867), восстановившая в империи почитание икон после времен господства иконоборцев. Никон, писавший явно по памяти, спутал ее с другой императрицей, Ириной (ок. 752–803), самодержавно правившей в Константинополе в 797–802 годах. Именно она добилась восстановления иконопочитания на Втором Никейском соборе, а позже была канонизирована как святая (память 9 августа). Ирина тоже правила за своего сына. Она так же, как Феодора, добилась успехов в борьбе с арабами и болгарами; сходным был и конец их правления: обеих заточили в монастырь, где великие императрицы скончались.

Перепутать имена выдающихся женщин было легко. Но эта легкость говорит нам о том, что Никон Великий при написании летописи не держал перед собой рукопись Хроники Георгия Амартола, продолженной с 842 до 948 года Симеоном Логофетом. Хроника не была для него недоступной. Ее рукопись имелась если не в Киево-Печерском монастыре, то в княжеской библиотеке в Софии Киевской. Еще до конца XI века Хроника была переведена на русский язык (и сохранилась во множестве списков). Никон мог бы уточнить по ней не только имя императрицы, но и более важную деталь — год первого упоминания русов в греческих текстах.

Упоминание было связано с набегом варваров на территорию империи. Вспоминая написанное в Хронике, Никон рассказал, что в момент набега император Михаил не растерялся. «Цесарь же с патриархом Фотием мольбу творил в церкви Святой Богородицы Влахернской всю ночь. После ризу святой Богородицы вынеся, в море край омочил. И хотя во время то тишина была, встала буря и потопила корабли руские, и извергла их на берег, и (русы. — А.Б. ) восвояси возвратились».