Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Замок был полон тайн. В каждом здании прятались свои запасы пищи и воды, которой накапливались сотни тонн. Из дворца, одной из медуш и от церкви на разные стороны замковой горы вели глубокие подземные ходы. Но из мрачных подземелий центральной вежи, владыка которой управлял всем движением людей в замке, тайного выхода не было. Этот человек не мог отступить и спрятаться. Он успел только зарыть под башней груду великолепных золотых и серебряных украшений, доставшихся археологам.

Кто же был хранителем высокой вежи замка Мономаха? И как случилось, что столь основательно подготовленное к обороне сооружение было без больших трудов взято смоленским князем и разграблено в 1147 году? Ни пожаров при штурме, ни проломов, ни утыканных стрелами стен и рассыпанных костей: чистенькое пепелище с одной лишь зловещей деталью — драгоценным кладом, за которым так и не смог вернуться хранитель вежи…

С высокой башни замка далеко озирал окрестности Любеча особо доверенный княжий холоп — огнищанин. Он — глава княжой вотчины, выше любого боярина, не только местного, но и дружинного. Ему подчинялись княжий подъездной — сборщик податей, и приказчики-тиуны. Разве что старший конюший мог сравниться с огнищанином, хотя жизнь всех этих важнейших для хозяйства рабов князь оценивал одинаково. 80 гривен (четыре килограмма серебра) — сумма годовой дани с крупной волости — такой штраф налагался на убившего княжьего слугу из праведной мести за причиненную обиду. Если убийца был неизвестен, штраф налагался на округу, где было найдено тело: эта круговая порука называлась дикой вирой. Когда же огнищанина или подъездного убивали без оправдательных в глазах закона обстоятельств — преступника уничтожали «во пса место».

Не стоит удивляться, что жизнь холопа в «Русской правде» сыновей Ярослава Мудрого оценивалась ровно вдвое выше, чем свободного мужа (например, дружинника или купца), и что княжьего раба нельзя было убить даже по священному праву кровной мести. Холопство прихлебателей всегда было дорого власть имущим. Для истории важен перепад цен на жизнь. Убийство знатной женщины оценивалось, например, в 20 гривен, а вот княжий сельский староста, боярский тиун, ремесленник и ремесленница, пестун (воспитатель) и кормилица стоили одинаково, по 12 гривен. Жизнь рабыни ценилась в 6, а раба — только в 5 гривен.

Видно, крепко был ненавидим огнищанин с его подъездными, вирниками, мечниками и иными бодрыми подручными, коли его жизнь пришлось охранять воистину диким штрафом. Не случайно князь доверил ему высокую вежу — сердце обороны замка. Изменить князю огнищанин не мог, не пригодился бы ему и подземный ход. Без защиты князя едва ли не каждый встречный убил бы злого холопа с превеликим удовольствием. Ведь правители замков пользовались тем, что князья то и дело переходили в новый город, на новый престол, особо не заботясь о сохранении благосостояния местных жителей и стремясь как можно скорее взять с владений елико возможно больше. Свора огнищан с подручными рыскала по всей стране от Киева до Белоозера, обогащаясь за счет едва прикрытого грабежа и «творимых вир» — надуманных поводов для штрафов.

Не только смерды, но и бояре страдали от жадности слуг, поставленных князьями собирать дани и творить суд вместо себя. Недаром древний книжник советовал боярину: «Не имей двора близ княжа двора и не держи села близ княжа села: тиун его как огонь… рядовичи как искры. Коли от огня убережешься — от искр не сможешь устеречься». Рядовичи здесь упомянуты не случайно. Замки правдами и неправдами обрастали собственным хозяйством. Даже смерд, порядившийся с огнищанином, мог покуситься на лужок или лесок соседей — ведь обогащая себя, он расширял владения замка. Поборы князей и их холопов ослабляли крестьянское хозяйство, лишая его запасов на случай неурожая. Многие смерды могли выжить в тяжелый год, лишь сделавшись закупами или холопами. А постоянные набеги князей на владения друг друга повергали в рабство и состоятельных крестьян.

Единственной рекомендацией, которую давали подданным церковные авторы, составлявшие поучения, было «послушным быть до смерти, трудиться до смерти». Богатым и знатным советовали: «Князя бойся всею силою своею». Бояре понимали, что не могут сравниться с князем и в мере господства над зависимыми людьми. «Не разгневай мужа в нищете его», — говорило поучение тому, кто не располагал достаточной силой для обуздания отчаявшихся бедняков. Алчность власть имущих, готовых разорить и уморить голодом тех, кто их кормит, испокон веков ограничивалась силой сопротивления подданных.