Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Расплата за усобицу и клятвопреступление пришла в 1068 году. На Русь двигались орды кочевников. Трое князей — Изяслав, Святослав и Всеволод — соединили силы, чтобы встретить половцев на реке Альте. В излюбленном русами ночном сражении дружины, ослабленные братоубийством предыдущих лет, были разбиты, князья бежали и заперлись каждый в своем городе. Села и мелкие города впервые за долгое время подверглись всеобщему разорению.

В Начальном своде 1070-х годов активный участник этих событий Никон Великий поместил рассуждение о том, что беда пришла не случайно. Усобица — наваждение дьявола, война же — справедливое наказание от Бога. «Наводит Бог, в гневе своем, иноплеменников на землю, и тогда, в горе, люди вспоминают о Боге. Междоусобная же война бывает от дьявольского совращения. Бог ведь не хочет зла людям, но блага; а дьявол радуется злому убийству и кровопролитию, разжигая ссоры и зависть, братоненавидение, клевету. Когда же впадает в грех какой-либо народ, казнит Бог его смертью, или голодом, или нашествием поганых, или засухой, или гусеницей, или иными казнями, чтобы мы покаялись». В чем провинились одержимые дьяволом князья, понятно. Но в чем виноват простой народ? В прегрешениях! В прелюбодействе и ложных клятвах, в обидах наемным работникам, сиротам и вдовам, в неправом суде. Особо беспокоило Никона язычество, все эти круглогодичные праздники с молениями об урожае и дожде, обращенные вовсе не к Богу и служителям его. Всё изобилие, проповедовал Никон, только от Бога, «но вы обрушили на меня слова ваши, говоря: "Ничтожен служащий Богу!"». Покайтесь, призывает он, и не будет вам погубления урожая градом и инеем, Бог даст «все просимое, и дождь ранний или поздний. И наполнятся гумна ваши пшеницею, а давила — вином и маслом» (хотя на Руси не выращивали виноград и оливки). Ведь мы «словом только называемся христианами, а живем, как язычники. Вот разве не язычески мы живем, если во встречу верим? Ведь если кто встретит черноризца, то возвращается, так же поступает и встретив кабана или свинью, — разве это не по-язычески? Это ведь по наущению дьявола держатся этих примет; другие же в чихание веруют, которое на самом деле бывает на здравие голове. Но дьявол обманывает и этими, и иными способами, всякими хитростями отвращая нас от Бога: трубами и скоморохами, гуслями и русалиями. Видим ведь, как места игрищ утоптаны, и людей множество на них, как толкают друг друга, устраивая зрелища, бесом задуманные, — а церкви пусты стоят… Потому и казни всяческие принимаем от Бога и набеги врагов».

Но народ, предпочитавший стоянию в храме песни, пляски и обряды плодородия с женами и девицами, на христианского Бога надеяться не стал. Сбежавшиеся под защиту стен Киева люди, видя, что князь Изяслав дрожит только за свою шкуру, устроили на торгу народное собрание — вече: «Половцы рассыпались по всей земле, выдай, князь, оружие и коней, мы еще побьемся с ними!» Народ сказал свое слово, князь не внял. Киевляне восстали, изгнали Изяслава и посадили на престол Всеслава Полоцкого, который был изменой захвачен Ярославичами, ослеплен и замурован в темнице. Начальный свод, а за ним «Повесть временных лет» красочно передают бытовые подробности, которые в будущие века станут в Киеве повседневностью.

С веча новгородцы пошли, разделившись, одни — на гору, на двор воеводы Коснячки, чтобы потребовать оружия, и затем к порубу Всеслава: «Пойдем освободим дружину свою из темницы» (как в былинах, когда надо было освободить заточенных князем богатырей!). «И разделились надвое: половина их пошла к темнице, а половина их пошла по мосту, эти и пришли на княжеский двор. Изяслав в это время на сенях совет держал с дружиной своей, и заспорили с князем те (киевляне), кто стоял внизу. Когда же князь смотрел из оконца, а дружина стояла возле него, сказал Тукы, брат Чудина, Изяславу: "Видишь, князь, люди расшумелись; пошли (воинов), пусть постерегут Всеслава". И пока он это говорил, другая половина людей пришла от темницы, отворив ее. И сказала дружина князю: "Не к добру это; пошли к Всеславу, пусть, подозвав его к оконцу, пронзят мечом". И не послушал того князь. Люди же закричали и пошли к темнице Всеслава. Изяслав же, видя это, побежал с Всеволодом со двора. Люди же освободили Всеслава из поруба в 15-й день сентября (1068) и поставили его среди княжеского двора. Двор же княжий разграбили — бесчисленное множество золота и серебра, и монеты, и меха. Изяслав же бежал в Польшу».

Брат его Святослав, затворившийся сначала в Чернигове, народного суда дожидаться не стал. Собрав небольшую дружину, он атаковал рассыпавшихся по Русской земле половцев. Перед битвой, видя множество врагов, Святослав сказал дружине своей: «Сразимся, некуда уже нам деться». «И припустили коней, и одолел Святослав с тремя тысячами, а половцев было двенадцать тысяч; и так их перебили, а другие утонули в (речке) Снови, а князя их взяли в первый день ноября. И возвратился с полоном в город свой Чернигов Святослав».