Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Сомнительно, чтобы Святослав, будущий «пардус» — леопард — полей сражений, настолько отставал в развитии, чтобы не суметь бросить копье, если ему в 946 году было больше пяти лет и если его воинское обучение шло уже какое-то время. Ведь сулица — самое легкое оружие из арсенала того времени. Ее с самого начала учебы давали в руки мальчишке.

Скорее можно предположить, что мать поспешила отдать ребенка в руки дядьки, чтобы показать, что он уже входит в пору мужества, что именно он — законный наследник власти своего отца. Ведь древляне, сразу после смерти Игоря поспешившие прислать к вдове Игоря послов с приглашением выйти замуж за их князя Мала, в Святославе наследника русского княжения не видели. Согласно «Повести временных лет», «сказали древляне: "Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим"».

Очевидно, что в 945 году, за год до неудачного броска сулицы, со Святославом нечего было считаться: он еще не сел на коня, не был препоясан воинским поясом и, оставаясь на женской половине дома, не мог считаться наследником власти отца. Его можно было «взять» в придачу к Ольге как несмышленого ребенка. Несложно высчитать, что забеременеть единственным сыном княгиня должна была — если она не преувеличила возраст Святослава, отдавая его дядьке — в 940 году. То есть когда шел 37-й год после ее свадьбы с Игорем в 903 году…

Учитывая мотивированную женской природой традицию выдавать девушек замуж после тринадцати лет, подсчитаем возраст княгини к моменту начала беременности: 50 лет. Возраст, даже сегодня почтенный и крайне опасный для родов. А в те времена, как уже говорилось выше, это был возраст глубокой старости как для мужчин, так и для женщин. Рассуждения о том, что Ольгу могли выдать замуж номинально, по каким-то политическим соображениям, совсем маленькой девочкой, ситуацию не спасают. Даже если бы ей исполнился год и на свадьбе ее несли в пеленках, к 940 году ей было бы уже 38: беременеть и рожать в Средние века поздновато… Особенно от престарелого мужа. Согласно «Повести временных лет», в 882 году, когда Вещий Олег явился в Киев, он «показал Игоря: "А это сын Рюрика"». Пусть даже Игорю исполнился тогда всего один или два года (не будем увеличивать его возраст) — тогда в 940 году он заставил Ольгу забеременеть, будучи сам 60-летним.

Понятно, что с нашими официальными датами что-то не так… Что принятый в школьном курсе (по датам «Повести временных лет») год свадьбы Ольги — 903-й и год смерти ее мужа, когда у нее остался на руках маленький сын — 945-й не согласуются. Монаха-летописца начала XII века женские проблемы княгини не трогали. Не волновали они и великих историков XIX века Н. М. Карамзина, М. П. Погодина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского и др. Ибо в официальной историографии любое «не может быть!» отступает перед ясными датами источника.

И для нас нестыковка дат — вовсе не аргумент для пересмотра датировок летописи. Пустословные (ученые говорят в таких случаях — «спекулятивные») рассуждения, модные в публицистике, не принимаются во внимание академической наукой. Взыгравший в нас при взгляде на эти даты здравый смысл лишь подталкивает к более тщательному изучению текста источника. И мы, как вы вскоре убедитесь, преуспеем! Наука победит и поставит всё на свои места.

Великие историки XIX века, начиная с Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева, писали о деятельности первых русских князей исключительно по «Повести временных лет» [9] В данной книге текст с переводом Д. С. Лихачева цитируется мною, с уточнением перевода, по Лаврентьевскому списку (Повесть временных лет. М.; Л., 1950) и Ипатьевскому списку (напечатан в ПСРЛ без перевода; любителям древнерусской книжности рекомендую издание Пушкинского Лома в переводе О. В. Творогова: Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 1). (и нескольким плохо согласующимся с ней иностранным текстам). Составленная как минимум через 168 лет после начала «устроения» Руси Ольгой, она сообщала, разумеется, сведения легендарные (ведь записей с датами на Руси в X веке не велось). Почти все они имели яркие признаки устной передачи. Но когда эти устные сказания были созданы и когда записаны?

Одно дело — рассказы участников событий, их свидетелей или хотя бы современников. Другое — их поэтическое описание в сказках, былинах и бывальщинах. Устная традиция, как мы знаем, может быть очень точной и устойчивой. Например — исландские саги, прекрасно передававшие устные сведения о великом множестве реальных героев с детализацией их поступков и даже передачей прямой речи. Записывать их начали в XIII веке, а в рассказах шла речь о событиях даже X века — причем с множеством деталей. Такое возможно в замкнутом обществе, где круг действующих лиц ограничен, а рассказ ведется в среде их родичей и потомков. Бытовали ли столь точные рассказы на Руси? Этого, изучая «Повесть временных лет», нельзя было сказать.