Вольфганг Акунов - Божьи дворяне

Монголо-татары взяли крепость Аламут штурмом (по некоторым сведениям — измором). Ассасинов, под предлогом переписи, согнали в кучу и всех перерезали. Говорят, что при этом погибли тысячи ассасинов. Сына последнего шейха ассасинов, Рукн-эд-Дина (пришедшего к власти, перешагнув через труп родного отца), держали в ставке Хулагу, пока монголы, силой или хитростью, не завладели остальными ассасинскими твердынями в Иране, Ираке и Сирии, а затем отправили в ставку Великого Хана монголов, но по дороге убили.

Следующей целью монгольских завоевателей была столица аббасидских халифов — сказочно богатый город Багдад. К описываемому времени халифы багдадские практически утратили над мусульманским миром всякую реальную власть, кроме духовной, выполняя сначала при сельджукских султанах и азербайджанских атабеках, а позднее — при египетских султанах — роль, сравнимую с ролью средневековых японских микадо (тэнно) при воинственных сёгунах — носителях реальной власти.

Тем не менее, халиф багдадский Мустасим (призвавший всех правоверных мусульман к священной войне — «джихаду» — против нечестивых «Яджуджей и Маджуджей», т. е. «Гогов и Магогов», которыми считали монголов исповедники ислама) по-прежнему владел своей собственной территорией (подобно папе римскому в Италии, владевшему там, со времен Карла Великого, собственным государством — «патримонием Святого Петра»), защищать которую от монголов и их союзников — православных грузин и армян-монофизитов (Хулагу-Хан даже направил послом к халифу не монгола, а своего союзника — армянского князя!) он вознамерился силами своего войска (возглавить которое лично, однако не рещился). Войско халифа попало в искусно расставленную монголами ловушку и оказалось уничтоженным до последнего человека. Сам халиф был, по приказу хана Хулагу,

по одной версии, зашит в мешок и забит до смерти палками; по другой версии — плотно завернут в ковер и затоптан до смерти монгольскими конями;

по третьей — привязан к 4 диким лошадям и разорван ими на части; по четвертой — брошен живым в огромную полую башню, доверху заполненную пеплом, в котором задохнулся;

по пятой (приведенной в книге венецианского купца и путешественника Марко Поло, много лет служившего Великому Хану монголов Хубилаю в далеком Китае и объездившего все монголо-татарские владения) — заточен ханом Хулагу в своей собственной сокровищнице, богатства которой пожалел потратить на наемное войско, достаточное для отражения монгольского нашествия, и уморен голодом среди бесчисленных сокровищ — и все это лишь для того, «чтобы не проливать публично кровь владыки правоверных»!

В 1261 г. мамелюкский султан Египта половец Бейбарс пригласил единственного уцелевшего после монгольского погрома Аббасида — дядю (по другим сведениям — брата, или самозванца, выдававшего себя за такового!) убитого татарами халифа Мустасима — к себе в Каир, где и провозгласил его халифом всех правоверных. С тех пор мамелюкские султаны Египта рассматривали присутствие в Каире аббасидских халифов как гарантию легитмности своей собственной власти. После разгрома мамелюков и завоевания Египта турками-османами в 1517 году последний аббасидский халиф был вывезен в Стамбул (Константинополь), где и отказался от своего халифского титула в пользу турецкого султана Селима I, считавшегося с тех пор (по крайней мере, формально) не только светским, но и духовным владыкой всех мусульман мира (его власть не признавали только шииты, считавшие своим главой персидского шаха, и ассасины, признававшие — и, между прочим, признающие до сих пор! — своим главой потомка «Горных Старцев» — Ага-Хана).

Разрушение столицы багдадских халифов монголами (переделавшими дворец казненного ими халифа в резиденцию несторианского митрополита-католикоса) вселило страх в сердца всех магометан мира (кроме, разве что, измаилитов и других шиитов) и радость — в сердца азиатских христиан. Торжествуя, они неустанно восхваляли падение «второго Вавилона» (христиане называли Каир «первым», а Багдад — «вторым Вавилоном»), и даже величали татарского хана Хулагу «Вторым Константином», отомстившим врагам Христовым за унижения и слезы христиан. Следует заметить, что к описываемому времени монголы уже захватили 2 крупнейших города тогдашней Ойкумены, принадлежавшие мусульманам и не уступавшие по размеру и богатству самому Константинополю — Самарканд и Бухару. Теперь, после падения Багдада, в руках мусульман остались только 3 сравнимых по размеру города — Дамаск (в Сирии), Каир (в Египте) и Кордова (в Испании). Эти города входили в «первую пятерку» мегаполисов, известных тогдашнему христианскому миру, в то время как крупнейшие города «латинской» Европы — Париж, Венеция и даже Первый (Ветхий) Рим на Тибре! — значительно уступали им во всех отношениях, входя, по мнению Л. Н. Гумилева в «третью десятку»…