Леонид Соколов - Львов под русской властью. 1914–1915

В Волынской губернии местом размещения беженцев-галичан был избран Владимир-Волынский уезд, в котором для их поселения предоставлялись школьные здания и все свободные помещения в Милятине, Жужарах, Дружкополе, Стрельче и Порецке. В пути беженцев сопровождали уполномоченные Благотворительного Комитета, которые следовали все время с обозами, руководя делом снабжения беженцев в пути продовольствием и всем необходимым. Для снабжения направляемых в Россию галичан продовольствием Комитет выделял особые средства.

В среду 6 (19) мая во Львов прибыло несколько новых партий беженцев-галичан. Большинство пришло пешком, некоторые приехали на подводах. Среди крестьян встречались и представители интеллигенции из более крупных населенных пунктов. Те из беженцев, которые привезли на своих подводах остатки имущества, устраивались временно в окрестностях города. Остальных постепенно отправляли в Россию.

В середине мая во Львове началась эвакуация. На главном вокзале, по словам очевидца, “бурлило как в пекле”. Эшелоны с войсками уходили на запад, к фронту. А на восток вывозили раненых и больных из львовских госпиталей, выезжали гражданские служащие, русские купцы, которые ликвидировали свои предприятия с большими для себя убытками, уезжали галичане – сторонники русского движения. В товарные вагоны загружали ящики, мешки, различные материалы, оборудование. По улицам города тянулись целые вереницы груженых конных повозок, иногда лошади тащили неисправные автомобили.

В этой напряженной обстановке в городе активизировалась подпольная торговля водкой, так как спрос на спиртные напитки и, соответственно, их цена значительно выросли. В воскресенье 17 (30) мая в заметке “Торговля водкой” газета “Червонная Русь” писала:

«Несмотря на наказания, тайная торговля водкой процветает прекрасно. Ею увлекаются многие в ожидании громаднейшего заработка в виду того, что цена и спрос на спиртные напитки поднялись в настоящее время до неимоверных размеров. И так в пятницу были задержаны городовым Юлия и Елена Тайльгаммер с бутылками водки, которые были ими спрятаны в сундуке. Дознанием установлено, что водка была ими куплена у одного из жильцов по ул. св. Анны, где обнаружено 22 бутылки спиртных напитков. Поставщиком этого предприятия был некий Хаим, проживающий в гостинице “Под неграми”» .

Под натиском превосходящих сил австро-германцев русские войска отступали все дальше на восток. Подавляющим было превосходство противника в артиллерии. Окопы не могли защитить войска от тяжелых снарядов германских гаубиц и мортир. Ни в какое сравнение не шла и обеспеченность боеприпасами. Русские артиллеристы имели всего по 30–40 снарядов на орудие, а противник по 1200 на легкое и 600 на тяжелое.

Как вспоминал А.А. Брусилов:

«Действительно, к этому времени, то есть к маю 1915 года, огнестрельных припасов у нас было столь мало, что мы перевооружили батареи из 8 в 6 орудийный состав, а артиллерийские парки отправили в тыл за ненадобностью, ибо они были пустые» .

Эта ситуация должна была показать и войскам на фронте, и населению в стране полную беспомощность военного и политического руководства Российской империи в деле снабжения армии.

(Однако, как следует из опубликованных после войны подсчетов, произведенных генералом А.А. Маниковским, ведавшим в годы войны боевым снабжением русской армии, снаряды в 1915 году в России были, и в достаточном количестве. Так, снарядов к трехдюймовым орудиям, основным тогда в русской армии, к началу 1915 года имелось 4,5 миллиона. В 1915 году таких снарядов было произведено в России 10 миллионов, из которых 4 миллиона поступили в первой половине года, а также было завезено из-за рубежа 1,2 миллиона. Таким образом, в 1915 году Россия имела около 16 миллионов трехдюймовых снарядов, а за пять месяцев отступления, с мая по сентябрь, русская артиллерия израсходовала немногим более 4 миллионов таких снарядов.

Дело в том, что определенные круги российской буржуазии, стремившиеся к устранению монархии и установлению буржуазной республики, были заинтересованы в том, чтобы императорская армия терпела поражения из-за нехватки снарядов, что, в свою очередь, должно было вести к дискредитации царской власти.)

Отступающие русские войска подошли к Перемышлю. Крепости, как таковой, уже не существовало. Форты были взорваны австрийцами при сдаче, артиллерия и снаряды вывезены, гарнизона не было. Поэтому Перемышль, как один из участков позиции, важного значения не имел, но он имел огромное моральное значение, и А. Брусилов понимал, что потеря Перемышля усилит упадок духа в войсках, произведет тяжелое впечатление во всей России и, наоборот, поднимет дух противника. Было ясно, что удержать Перемышль в сложившейся обстановке не удастся и можно удерживать его только некоторое время. Две недели войска 8-й армии удерживали Перемышль, после чего в ночь на 21 мая (3 июня) А. Брусилов отдал приказ оставить крепость.