Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Описание гуннских порядков, сохранившиеся в отчетах римских послов к варварским царям, уже не соответствует представлениям о безмятежно пасущих свои стада и табуны, скромных и неприхотливых азиатских гуннах. Но как нам следует оценивать уровень развития гуннского общества времен Аттилы? В какой мере о гуннах Аттилы можно говорить как о «варварах»? И если да, то на какой «ступени варварства» они стояли? Достигли ли они уже уровня других народов, которых греко-римляне тогда с традиционным пренебрежением именовали «варварами», или даже превзошли их?

Со времен поздней Римской империи и, пожалуй, до 60-х гг. прошлого, ХХ века, все, кого ни возьми (ведь у гуннов своих историков, вроде бы, не было, как, вроде бы, не было и письменности – хотя Л.Н. Гумилев и утверждает обратное, ссылаясь на Иакинфа Бичурина, а тот – на некие китайские источники) в голос давали на этот вопрос ответ сугубо отрицательный. Европейцы (особенно западные) вообще, как известно, с греко-римских времен привыкли смотреть на кочевников свысока, с презрением. Хотя это презрение всегда было смешано со страхом, вызванным тяжелыми воспоминаниями о периодически захлестывавших гордую, самодовольную Европу волнах нашествий кочевников с Востока – сарматов, аланов, тех же гуннов, оногуров, кутригуров, акатиров-акациров, аваров, арабов, мадьяр, куманов, печенегов, турок-сельджуков, татаро-монголов, турок-османов. «Азиатские орды» традиционно считались у европейских историков чисто деструктивной, исключительно разрушительной силой, не имеющей и не признающей никаких ценностей и не способной создать собственной упорядоченной жизни, Порядка, а несущей миру только Хаос. Кстати говоря, от аналогичного высокомерия западноевропейских историков страдали и славяне. Им отказывали в способности создавать собственные государства и даже основывать собственные города. А там, где невозможно было не признать существование славянской государственности, ее создание приписывалось исключительно правящему слою германского происхождения. Восстали, скажем, в конце первой четверти VII в. п. Р.Х. приальпийские и моравские виниды (славяне) против аварского ига, тяготевшего над ними больше полувека, создав с целью объединения сил в борьбе против общего врага в Центральной Европе первую в истории славянскую державу. А западные историки тут же указывают, что создателем этой державы был доблестный Само – франк, т.е. германец (как гласит «Хроника Фредегара»).

Или возьмем «норманнскую теорию», в чьей правильности, кстати говоря, не сомневались – ни на йоту! – ни товарищ Карл Маркс, ни его верный ученик товарищ В. И. Ленин, ни правоверные историки-марксисты вроде М.Н. Покровского. Процветающие города западных (скажем, балтийских или полабских) славян, имевшие обширные международные торговые связи, объявлялись простыми «торжищами», становившимися городами лишь с того момента, когда отходили под высокую руку какого-либо германского князя или иного властителя. Для примера приведем лишь короткий фрагмент из работы Карла Маркса «Разоблачение дипломатической истории XIII века»: «… политика первых Рюриковичей коренным образом отличается от политики современной России. То была не более и не менее как политика германских варваров, наводнивших Европу… Готический (у Маркса gotisch, т. е. буквально «готский» – В.А.) период истории России составляет, в частности, лишь одну из глав норманнских завоеваний (…) В отношении методов ведения войн и организации завоеваний первые Рюриковичи ничем не отличаются от норманнов в остальных странах Европы» (Карл Маркс).

С другой стороны, противники этой историографической модели тоже «перегибали палку», утверждая, что, якобы, товарищ Фридрих Энгельс писал, будто гунны достигли последней и высшей ступени варварства, став тем самым вровень с греками героического периода, осаждавшими Трою. В обоих случаях, как в случае греков, так и в случае гуннов, уверяли они – например, автор вышедшей в 1951 г. в Ленинграде книги «Очерк истории гуннов» советский историк и археолог А.Н. Бернштам -, имела место описанная Энгельсом в его «Происхождении семьи, частной собственности и государства» военная демократия, характеризовавшаяся наличием военного предводителя (василевса, т.е. царя), совета и народного собрания. Военной же эта демократия была потому, что именно война и подготовка к ней были обычным, повседневным и почти что единственным занятием народа, или, по выражению Энгельса – «регулярным промыслом», самой простой формой жизни. Но, призывая в свидетели Энгельса и ссылаясь на него, критики традиционных европейских (и китайских) представлений о гуннах как о слепой разрушительной силе странным образом забывали о кочевом строе жизни гуннов, в корне отличавшем их от аграрного, земледельческого строя греков героической эпохи. А богатство соседей, по Энгельсу, вызывало жадность, удовлетворяемую в форме грабительских войн, так что грабеж со временем стал представляться всему народу совершенно естественным, и, самое главное, самым простым занятием. Хотя, говоря о народах, достигших высшей степени варварства, Энгельс вовсе не ставил знака равенства между греками эпохи Одиссея, Ахиллеса, Агамемнона и гуннами, советские комментаторы труда Энгельса, увлеченные своим безудержным энтузиазмом, проводили параллели между Агамемноном и Аттилой. Тем самым всемерно поднимая гуннов на щит. Возможно, потому, что склонны были относить гуннов, входивших в многоплеменной и многоязычный союз, к предкам, или, по крайней мере, предшественникам «новой исторической общности – многонационального советского народа». Если не в этническом, то хотя бы в территориальном плане. Между тем, достаточно внимательно вчитаться в те пассажи из «Происхождения семьи, частной собственности и государства», на которые ссылались как А.Н. Бернштам, так и его критики, чтобы обнаружить следующее.