Ханна Джевелл - 100 величайших хулиганок в истории. Женщины, которых должен знать каждый

Констанция сама участвовала в боях и в какой-то момент вела перестрелку с британскими офицерами, которые вкусно обедали в отеле с видом на этот парк, как вдруг у них под носом случилась революция. Они пытались ее подстрелить, но она высовывалась из-за дерева и стреляла в ответ, что довольно неприятно, когда ты всего лишь пытаешься вкусно пообедать, В более поздние годы Констанцию также обвиняли в том, что она застрелила констебля, — хотя неясно, находилась ли она вообще в том месте, где он получил пулю.

Констанция была заместителем командира батальона. Спустя неделю противостояния и полномасштабной бойни батальон отступил в Хирургический колледж, а позже стало известно, что лидеры восстания сдались. Потерпев поражение, Констанция вышла из здания колледжа, поцеловала свою винтовку и вручила ее британскому капитану в знак капитуляции. Капитан предложил подбросить ее в тюрьму, так как она все-таки дама, но она отказалась и пошла пешком вместе с другими революционерами — и мужчинами, и женщинами — на собственный суд.

Констанция была единственной женщиной, которая предстала перед судом по делу о восстании и выступила в тайном военном трибунале перед судьей, которого она назвала «маленьким хлипким офицером с торчащими зубами». Она рассказывала об этих событиях в письме своей сестре: «В суде я заявила, что сражалась за независимость Ирландии на Пасху и что я готова умереть за это дело». Ее признали виновной и приговорили к смертной казни через расстрел, но смягчили приговор до пожизненного тюремного заключения, потому что она женщина. Констанция была возмущена этой поблажкой, потому что ее друзей-революционеров казнили одного за другим, и заявила: «Жаль, что вам не хватает чести меня расстрелять».

За последующие десять лет после Пасхального восстания британцы сажали Констанцию в тюрьму и освобождали три раза, а ирландский революционный пыл то разгорался, то вновь угасал. В 1918 году она стала первой женщиной, которую избрали в Палату общин, но, так как она являлась членом Шинн Фейн, то так и не заняла своего места. В один момент современники поносили Констанцию, а в другой — возносили как национальную героиню. В 1921 году она испытала глубокое разочарование, когда Ирландскую Республику, за которую она боролась с 1916 года, заменило Ирландское свободное государство, которое привязало Ирландию к Британскому Содружеству вместе с Канадой и Австралией. Констанция желала, чтобы вся Британская империя сгорела дотла, и этим новым соглашением была совершенно не довольна.

В 1927 году, когда Констанция заболела и ждала конца, она ясно увидела, как ее поддерживает ирландский народ: люди пришли к ее больнице и стали молиться и петь песни под окнами. «Как прекрасно ощутить такую любовь и доброту перед тем, как меня не станет», — сказала она. Когда она умерла, тысячи человек вышли на улицы и присоединились к похоронной процессии.

Все хорошее, что есть у тебя в этой жизни, ты получил благодаря кому-то другому. Тебе может казаться, что ты вытаскиваешь себя из болота за собственные шнурки и никто тебе не помогает, но ведь кто-то изобрел эти шнурки, кто-то изготовил их на фабрике, а кто-то так руководил этой фабрикой, чтобы работникам справедливо платили и никто не убил их на работе. Да, знаю, что логика эта не железная, но и сама мысль о том, чтобы вытаскивать себя из болота за собственные шнурки, никогда не имела ни физического, ни метафорического смысла, а я лишь хочу сказать, что все мы обязаны своим благополучием работе таких людей, как Луиза Морено. «Один человек ничего не может, — говорила она. — Чего-то достичь можно только сообща».

Луиза Морено родилась в Гватемале в 1907 году в богатой привилегированной семье. Ее отец был крупным производителем кофе, а мать занималась невыполнимой работой — была светской львицей. Когда Луиза подросла и захотела получить высшее образование, то пришла в ярость от законов, по которым женщины не могли посещать университет. Тогда она собрала своих богатых и влиятельных подруг и вместе с ними стала лоббировать правительство по этому вопросу, чем и начала свою большую карьеру мятежницы.

Но перед тем как начать вовсю заниматься организацией труда, она несколько лет жила бесцельно и писала стихи, что в некоторые моменты жизни не помешало бы и каждому из нас. В 19 лет она сбежала в Мехико и жила прекрасной богемной жизнью, общаясь с художниками Диего Риверой и Фридой Кало. Она писала стихи, пробовала себя в журналистике, мечтала, а потом вышла замуж за художника (красный свет, дамы!), который впоследствии окажется куском дерьма. Луиза забеременела и в 1928 году пара переехала в Нью-Йорк, потому что мечтала, чтобы малыш стал «латиноамериканцем из Манхэттена». Конечно, ради этого стоит переезжать в другую страну.