Александр Сидоров - На Молдаванке музыка играет - Новые очерки о блатных и уличных песнях

Однако, когда речь заходит об уличном бое хулиганов и босяков с применением ножей и других подручных средств, ни кулачный бой, ни даже бокс не являются вполне эффективными. Григорий Панченко, критикуя «кулачников», обращает внимание на то, что в «стеношных» боях эффективное сопротивление голыми руками бойцам, вооружённым ножом, кистенём, дубинкой, почти исключалось. Зачастую достаточно было тяжёлых вкладышей типа свинчатки, чтобы обеспечить превосходство даже над опытным бойцом: «Ещё Даль в своем “Толковом словаре” привёл примеры использования кистеней… утверждая, что к вооружённому таким образом человеку “нет подступа в кулачном бою”… Кистень в опытных руках — оружие, конечно, грозное, однако именно против него возможна масса контрприёмов — гораздо больше, чем против того же ножа… И если уж ни при каких обстоятельствах “подступа нет”, значит, нет и надёжных навыков работы против оружия».

Те же замечания относятся и к английскому боксу.

Но с XIX века в Россию начинают проникать элементы боевых систем, необходимую часть которых составляла работа «голыми руками» против вооружённого соперника. И не только руками. Первым профессиональным тренером по боксу в России стал Эрнест Лусталло — чемпион Франции в английском боксе, а в 1894 году — чемпион мира по французскому боксу. В начале 1897 года Лусталло пригласили в Петербург, а 16 марта он демонстрирует в поединке с неким Ивановским невиданный в России вид спорта — французский бокс. Газета «Петербургский листок» писала о французе: «Ногою он действует так же свободно, как руками, и потому за каждый нанесённый удар С. Ф. Ивановский получал добрый пяток тумаков, и таких неожиданных, таких комичных, что хохот не умолкал в зале».

Увы, «французский бокс — сават» не прижился в России. Лусталло в конце концов стал тренировать исключительно по системе бокса английского. Зато невероятный успех выпал на долю японской системы джиу-джитсу (дзю-дзюцу). Джиу-джитсу, а также джиудо — дзюдо от Кано Дзигоро (прикладной боевой вид, а не спортивная версия) на рубеже веков стали культивироваться в японской армии, полиции и в целом по стране, обретя чуть ли не статус массового национального вида спорта. В упрощённых версиях эти боевые системы (в основном джиу-джитсу) получили распространение и за пределами Страны восходящего солнца.

Многие исследователи считают, что на волне охватившей Россию и Европу в начале XX века моды на эту японскую школу боя этим воспользовались профаны и авантюристы, заполонив рынок нелепыми «пособиями» и «руководствами». На массовом уровне так дело и обстояло. Однако были в России люди, которые обучались джиу-джитсу и дзюдо не по бульварным самоучителям и не в группах сомнительных «сэнсеев». Вспомним мемуары писателя Владимира Гиляровского «Мои скитания»: «Матрос Китаев. Впрочем, это было только его деревенское прозвище, данное ему по причине того, что он долго жил в бегах в Японии и в Китае. Это был квадратный человек, как в ширину, так и вверх, с длинными, огромными и обезьяньими ручищами и сутулый. Ему было лет шестьдесят, но десяток мужиков с ним не мог сладить: он их брал, как котят, и отбрасывал от себя далеко, ругаясь неистово не то по-японски, не то по-китайски, что, впрочем, очень смахивало на некоторые и русские слова. Я смотрел на Китаева, как на сказочного богатыря, и он меня очень любил, обучал гимнастике, плаванию, лазанью по деревьям и некоторым невиданным тогда приёмам, происхождение которых я постиг десятки лет спустя, узнав тайны джиу-джитсу».

Гиляровский вспоминает, как при помощи этих приёмов пятнадцатилетним подростком он легко швырял наземь здоровенных ссыльных-народовольцев, которые особое внимание уделяли культу силы, чтобы быть «поближе к простому люду». 15 лет Володе стукнуло в 1870 году. Если к тому времени Китаеву было лет 60, значит, его заморские приключения выпали на 1820—1840-е годы. Выходит, уже тогда русские офицеры и матросы могли познакомиться с таинственными навыками восточных боевых искусств — ещё до «революции Мейдзи» 1860-х годов, которая покончила с японской политикой изоляционизма.

Впрочем, это касается не только моряков. Ранее мы уже отмечали, что в единоборствах сибирских казаков распространены искусные удары ногами. Это можно признать несомненным влиянием китайских стилей единоборств. Насколько бы экзотичным это ни казалось, примеры подобного влияния можно найти, если хорошенько поискать. В рамках же нашего исследования любопытно, как перенимали приёмы ушу и других стилей каторжане Российской империи. Известный этнограф Сергей Максимов (который и слыхом не слыхивал об экзотических способах мордобоя) в исследовании «Сибирь и каторга» 1871 года, в частности, рассказывает о некоем польском уголовнике Левицком, совершившем множество побегов, в том числе из страшных нерчинских рудников: «Из рудников он учинил третий побег, на этот раз в Китай, через Монголию, где несколько грабежей его вызвали облаву… Так как побеги за китайскую границу сильно отягощали наших властей большими хлопотами и длинною перепискою… то и раздражение начальства на таковых беглых выражалось наибольшею строгостью наказания».