Филипп Гуревич - Мы вынуждены сообщить вам, что завтра нас и нашу семью убьют. Истории из Руанды

— Да не то чтобы я был сильным, — говорил он. — Не был. Но, наверное, я использовал разные средства, к которым не хотели прибегать другие люди.

Лишь позднее — «когда люди разговаривали о том времени» — ему пришло в голову, что он действительно был особенным, исключением из правил.

— Во время геноцида я этого не знал, — говорил он мне. — Я думал, что многие поступали так же, потому что я знаю, что если бы они захотели, то могли бы это сделать.

ПОЛЬ ВЕРИЛ В СВОБОДУ ВОЛИ. ОН ПОНИМАЛ СВОИ ДЕЙСТВИЯ ВО ВРЕМЯ ГЕНОЦИДА И ДЕЙСТВИЯ ДРУГИХ КАК ЛИЧНЫЙ ВЫБОР.Похоже, он не считал, что его можно назвать праведником, — разве что в сравнении с преступными деяниями других, а эту шкалу он отвергал. Поль посвящал все свои многосторонние усилия задаче избежать смерти — собственной и других людей; но еще больше, чем погибнуть насильственной смертью, он боялся жить или умереть, по его собственному выражению, «дураком». В этом свете выбор «убивать или быть убитым» превращался в вопросы: убивать — ради чего? быть убитым — как кто? — и не создавал особых трудностей.

Для Поля было загадкой то, что столь многие из его соотечественников сделали выбор в пользу бесчеловечности.

— Это было не просто удивление, — рассказывал он. — Это было разочарование. Я разочаровался в большинстве своих друзей, которые мгновенно переменились с началом геноцида. Прежде я считал их джентльменами, а когда увидел их с убийцами, я разочаровался. У меня по-прежнему есть друзья, которым я доверяю. Но геноцид очень многое изменил — во мне самом, в моем собственном поведении. Прежде я был очень общительным, чувствовал себя свободным. Я мог пойти выпить с кем угодно. Я был способен доверять. Но теперь я к этому не склонен.

Так что Поль был человеком редкой совестливости и познал ее спутника — одиночество, но в его скромности не было ни грана фальши, когда он говорил о своих усилиях ради беженцев в «Миль Коллин». Он не спасал их, да и не мог спасти — в конечном счете. Вооруженный всего-навсего баром со спиртным, телефонной линией, известным во всем мире адресом и собственным духом сопротивления, он мог лишь трудиться, обеспечивая им защиту до того момента, пока их не спасет кто-то другой.

Первая попытка масштабной эвакуации из отеля МООНПР была предпринята 3 мая. Прибыли грузовики, чтобы забрать в аэропорт 62 беженцев, которым предложили политическое убежище в Бельгии, — в их числе были Томас, Одетта и Жан-Батист. Но пока беженцы грузились в машины, правительственные шпионы толпой окружили парковку, составляя списки эвакуированных, а радио СРТТ передало в эфир призыв остановить конвой. Примерно в миле от отеля быстро растущая толпа интерахамве и солдат остановила грузовики у блокпоста. Беженцев заставили выйти из машин; некоторых били и пинали ногами. Интерахамве с радиоприемниками, настроенными на СРТТ, слушали, как зачитывались имена известных эвакуируемых, потом выискивали этих людей, чтобы прицельно издеваться над ними. Хуже всех пришлось бывшему генеральному прокурору, Франсуа-Ксавье Нсанзувере. На глазах у офицеров МООНПР его сшибли на тротуар ударом винтовочного приклада. Он упал с окровавленной головой, и в него несколько раз выстрелили. Пули прошли мимо. Но толпа возбудилась еще сильнее и начала требовать права перебить беженцев. Руандийские офицеры сдерживали ее, в то же время отказываясь позволить конвою двинуться с места. Я слышал много рассказов о тех часах, которые эвакуируемые провели у этого блокпоста, — и ни одного внятного объяснения, почему в конечном счете конвою позволили вернуться в отель. Но разрешение все же было дано, и Одетта провела тот вечер с иглой в руках, зашивая раны.

Через 12 дней в отеле появился офицер военной разведки и проинформировал Поля, что все жители отеля будут в эту ночь убиты. Никакой помощи от МООНПР ждать не приходилось. И снова Поль поднял все свои связи в правительстве и за границей и призвал всех беженцев с внушающими доверие знакомыми сделать то же самое. Поль вспоминал, как разговаривал с генеральным директором Министерства иностранных дел в Париже и сказал ему: «Мистер, если вы хотите, чтобы эти люди спаслись, они будут спасены. Но если вы хотите, чтобы они умерли, они умрут сегодня, и вы, французы, так или иначе заплатите за смерть людей, которые будут сегодня убиты в отеле». Почти сразу же после этого разговора генерал Бизимунгу из высшего командования РВС и генерал Даллер из МООНПР приехали к Полю, чтобы заверить его, что отель не тронут.