Рустам Рахматуллин - Две Москвы. Метафизика столицы

По силе аналогии, восточный склон Страстного холма, обособляемый названием Высокое, становится московским Эсквилином, а Высоко-Петровский монастырь – его Снегами.

Мирная смерть Петра митрополита, собственноручно приготовившего в основании Успенского собора место своего упокоения, есть христианская строительная жертва в основание Москвы. Святитель Петр стал ангелом столицы. Петру вверялись москвичи на Куликовом поле. Москва, как бы сказали в старину, есть дом Пречистой Богородицы (по посвящению Успенского собора) и святителя Петра.

Мощи Петра-митрополита упокоились в приделе Поклонения веригам апостола Петра. Апостол Петр – ангел московского святителя. Предполагают, что и Петровский монастырь, до подтверждения канонизации святителя Петра Константинопольским патриархатом, был Петропавловским.

Итак, Петровский подъездной дворец празднует втайне имя Петра митрополита.

И въяве, как место коронационных приготовлений императоров, храмоподобный Петровский замок был своеобразным предварением Успенского собора, в котором коронации происходили. Во дворце хранились иконы, подносившиеся государям при венчании на царство.

В дни последней коронации перед дворцом, на противолежащем Ходынском поле, случилась давка – катастрофа, сделавшая имя поля нарицательным. Поистине, Петровский замок – свидетель падшей славы.

Архитектор Петровского дворца Матвей Казаков одновременно строил дом в демидовском имении Петровское-Князищево, теперь известном как Алабино. Это Петровское также обязано своим названием Петру-митрополиту, храм в его имя сохранился рядом с домом. Но и дом храмоподобен: кубический объем с восемью залами вокруг девятого, подкупольного зала. Таков же принцип плана Петровского дворца.

Петровское-Князищево (Алабино).

Главный дом. Старое фото

В Алабине прочнеет интуиция, что Казаков внутренне связан с именем и темой митрополита Петра. Быть может, тайна Казакова, успеха его гения – в близкостоянии ко гробу святителя Петра, краеугольному камню Третьего Рима.

В годы, когда Третий Рим сознал себя, придворный зодчий итальянец Алевиз по-своему решил тему московского и римского Петра: новый, доныне сохранившийся собор Петра Митрополита Высоко-Петровского монастыря был выстроен по типу ренессансных восьмилепестковых храмов. Алевизовский собор заложен в 1514 году, когда Рафаэль сменил умершего Браманте на постройке римского собора Святого Петра.

Н.Я. Тамонькин.

Высоко-Петровский монастырь. Собор Петра Митрополита.

1947. Храм показан в переделке конца XVII века

Как Высоко-Петровский храм, Петровский подъездной дворец есть Рим в Москве, Первый Рим в Третьем.

Только не через голову Второго.

В Подъездном дворце Второй Рим явлен плоским куполом и обстоящими центральный корпус башнями, то есть во образе константинопольской Софии.

Эта интуиция принадлежит Марии Нащокиной. Интуиция по жанру не гипотеза. Она не знает писем или слов Екатерины, Казакова и Потемкина о выборе прообраза Петровского дворца, однако зрительно и внутренне точна.

Дворец, как продолжает размышлять Нащокина, – буквально дом Софии, по первому имени императрицы Екатерины.

Память побед над турками, дворец подобно некоему храму запечатывает сочленение старой России с Новороссией.

М.Ф. Казаков. Вид строящегося Петровского дворца с парадного двора. 1770-е

Петровский дворец. Фото конца XIX века

Дворец не храм, но ведь и над Айя-Софией нет креста. Зовущий свои башни минаретами, Петровский подъездной дворец иносказует цареградскую Софию как плененную. И если между нею и дворцом много необщего, то ведь московский архитектор мог судить о ней по отражениям, тем более условным, чем древнейшим.

Подъездной дворец указывает путь Империи и цель, награду этого пути – освобожденную Софию.