Степан Шешуков - Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Перед смертью больше всего Фурманова тревожила мысль, кто придет к руководству после изгнания из ВАПП Родова, Лелевича и Вардина. Получилось так, что опасения Фурманова сбылись. Из среды бывших напостовцев выдвинулся Леопольд Авербах, боровшийся против Фурманова, по всем вопросам поддерживавший родовцев. Да, позже он кое-что пересмотрит, сделает вид, будто от многого отказался. Отличаясь неукротимой энергией, в совершенстве усвоив метод лавирования, именно он, Леопольд Авербах, «сокрушал» впоследствии родовцев, становясь в позу защитника резолюции ЦК. Все это способствовало его выдвижению на самые высокие посты в пролетарском литературном движении. Он стал руководителем напостовства, ответственным секретарем ВАПП и ответственным редактором нового журнала «На литературном посту», первый номер которого вышел уже после смерти Фурманова – в апреле 1926 года. Однако, возглавив борьбу против «левого уклона» пролетлитературы, по существу сам Авербах мало чем отличался от родовцев. Основные черты родовщины, несколько модернизированные, он перенесет на все рапповское движение. Родовщина превратится как бы в рапповщину (безусловно, последняя освободится от некоторых крайностей своей предшественницы, но приобретет новые крайности, не менее опасные для советской литературы).

В биографии Леопольда Леонидовича Авербаха можно найти объяснение его идейной незрелости и «вождистским» наклонностям. Родился он в 1903 году в буржуазной семье, в городе Саратове. В 1918 году из 5—го класса гимназии уходит, по его словам, на комсомольскую работу, а в конце этого года на первом съезде комсомола избирается членом ЦК Союза молодежи первого созыва, становится секретарем МК комсомола, редактирует первую комсомольскую газету «Юношеская правда». Авербаху в это время было шестнадцать лет! Какие головокружительные «революционные» успехи у мальчика из буржуазной семьи, гимназиста 5—го класса привилегированного заведения!.. Но это еще не все. В 1920 году при основании Коммунистического Интернационала Молодежи он входит в состав руководства и направляется по линии КИМ на работу за границу. Вернувшись в 1922 году в Советский Союз, Л. Авербах издает книгу «Ленин и юношеское движение» (с предисловием Троцкого).

Этот юноша был воспитанником и любимцем Троцкого. Вместе с Г. Лелевичем Авербах входил в троцкистскую оппозицию. «Ряд напостовцев, в том числе и я, – признавался он в своей статье «О литературной политике партии» в последнем номере журнала «На посту» (1925 г.), – были оппозиционерами» [166] «На посту». – 1925. – № 1 (6). – С. 58. . Об этом он напомнит и Лелевичу в 1926 году, когда тот будет приписывать себе заслуги в борьбе с троцкизмом. По возвращении из-за границы в 1922 году Авербах назначается ответственным редактором только что основанного первого литературно-художественного и общественно-политического молодежного журнала «Молодая гвардия». С первого номера «На посту» он становится постоянным и активным сотрудником журнала и входит в узкий круг напостовства.

В годы революции и гражданской войны многие юноши из обеспеченных и интеллигентных семей переходили на сторону революционного народа. Как известно, сын учителя Аркадий Гайдар в шестнадцать лет уже командовал полком, Александр Фадеев в семнадцать лет вступил в партию большевиков, а в девятнадцать стал комиссаром бригады и был избран делегатом на X съезд нашей партии. Все это вызывает восхищение, осознается как закономерное явление бурной переломной эпохи. В биографии Авербаха, однако, при всей ее «революционной» авторитетности отсутствует самое основное звено, связывавшее выходцев из интеллигентной среды с революционным народом, – борьба с оружием в руках за Советскую власть: А. Гайдар и А. Фадеев несколько лет сражались на фронтах вместе с рабочими и крестьянами. Здесь они познали народ и сроднились с ним. Деля с рабоче-крестьянской революционной массой и горечь поражений, и радость побед, они освобождались от мелкобуржуазных иллюзий. Только в этой кровной близости с народом можно найти и объяснение такого всеобщего признания их произведений о гражданской войне.

В романе Фадеева «Разгром» есть эпизод, где удивительно тонко и глубоко передан сложнейший путь мальчика из мелкобуржуазной среды к революции. «Но неужели и я когда-нибудь был такой или похожий?» – думал Левинсон, мысленно возвращаясь к Мечику. И он пытался себя представить таким, каким он был в детстве, ранней юности, но это давалось ему с трудом: слишком прочно и глубоко залегли – и слишком значительны для него были – напластования последующих лет, когда он был уже тем Левинсоном. которого все знали именно как Левмнсона, как человека, всегда идущего во главе.