Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Надо сказать, что в своей дипломатической переписке Макартни не ограничивался обсуждением вопросов, имевших непосредственное отношение к его деятельности. Подобно своим предшественникам, в своих донесениях он сообщал информацию о том, что могло заинтересовать правительство. Так, Макартни извещал государственного секретаря о неудовлетворительном состоянии финансов в России. «Лорд Бэкингем (Бэкингэмшир – Т.Л. ) … описывал вам в одном из своих писем, милорд, блестящее состояние финансов императрицы, – писал Макартни. – Действительно, ее частная казна простирается до семи миллионов рублей, и она так бережлива, что сумма эта возрастает с каждым днем». Однако, несмотря на богатство императрицы, продолжал посол, «страна … бедна, и ни в руках купцов, ни за игорными столами почти не видно золота или серебра. Это тем более удивительно, так как положительно доказано, что Россия ежегодно получает шестьсот тысяч футов стерлингов, составляющих баланс в ее пользу в торговле ее с Англией» 261 261 Там же. С. 200–201. .

Не обошел своим вниманием посол состояние армии и флота Российской империи. «Морская сила этой империи давно уже приходит в упадок, – извещал Макартни государственного секретаря Графтона, – и теперь значительно слабее, чем при смерти Петра I. Адмиралтейство их находится в величайшем беспорядке. Их кораблестроители самонадеянны и невежественны; их матросы немногочисленны и не знают дисциплины; их офицеры ленивы, небрежны и равнодушны к службе» 262 262 Там же. С. 254. .

Следует отметить, что Макартни отзывался о русском народе весьма нелицеприятно. «Наша ошибка по отношению к ним, – писал он в одном из донесений госсекретарю, – состоит в том, что мы считаем их народом образованным и так и относимся к ним. Между тем, они нисколько не заслуживают подобного названия». А далее посол объяснял, на чем он основывался, делая подобные выводы. «Ни один из здешних министров не понимает латинского языка и весьма немногие знакомы с общими основаниями литературы. Гордость нераздельна с невежеством и … действия … двора часто проникнуты гордостью и тщеславием … В этих словах нет ничего преувеличенного». «Мне говорили, – продолжал он, – что только со времени нынешнего царствования здесь введены обычные формы делопроизводства, употребляемые при других дворах». Дипломат ссылался на высказывания Панина и вице-канцлера, которые его уверяли в том, что во времена императрицы Елизаветы Петровны Бестужев подписывал все трактаты, конвенции и декларации «без всяких уполномочий со стороны государыни». Макартни полагал, что никакие международные законы не могли достигнуть успехов в стране, «где нет ничего похожего на университет». «Принимая во внимание их варварство и незнание тех искусств, которые развивая способности и освещая ум, приводят к открытиям, – продолжал дипломат, – я нимало не опасаюсь их успехов в торговле и попыток в мореплавании. Их как детей привлекает всякая новая мысль, которую они преследуют на минуту, а затем оставляют ее как только в воображении их возникает что-нибудь новое … В последнее время все попытки их в коммерческих предприятиях кончались лишь убытками, неудачами и стыдом» 263 263 Там же. С. 248–250. .

Высказываясь столь нелицеприятно о русском народе, посол в то же время с восхищением отзывался об императрице. Он отмечал, что Екатерина II обладала проницательным умом, вследствие которого она не только находила недостатки, но тотчас же изыскивала средства для их исправления. Поскольку императрица убедилась «в беспорядке, сложности, запутанности и несправедливости законов» своей империи, их исправление составляло «предмет ее честолюбия». Для этой цели Екатерина II рассмотрела и изучила «с величайшим вниманием и точностью» различные законодательства других стран. На основании собственных замечаний по этому предмету и мнений «самых ученых и способных ее советников» она составила уложение, соответствующее благу ее подданных и характеру народа. «Уложение это, – продолжал Макартни, – будет предложено на рассмотрение депутатов империи, которые соберутся в Москве в течение будущего лета, причем им будет предоставлено право высказывать свои мнения о нем, указывать на те недостатки, которые они найдут в нем, и предлагать изменения». После соответствующего обсуждения и утверждения уложение будет обнародовано, и оно «составит основное законодательство империи на будущее время». На взгляд Макартни, «это высокое предприятие достойно честолюбия великого монарха, предпочитающего титул законодателя славе побед, и полагающего в основание своего величия, заботу о благоденствии, а не уничтожении человечества» 264 264 Там же. С. 291. .