Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Обращаясь к законодательству Российской империи, Макартни отмечал, что предпочтение отдается законам, которые были приняты и использовались в прежние времена. В их числе: Судебник, изданный в 1559 году Иваном IV Грозным; Уложение Алексея Михайловича 1649 года, законодательные акты Петра I для различных коллегий, а также указы, которые издавались им и его преемниками. Макартни подчеркивал, что указы чаще всего применяются «без внимания к сущности дела», поэтому нередко один и то же указ цитируется при решении военных, гражданских и даже церковных дел. Он также обратил внимание на то, что «законоведение не составляет особой профессии в России», и стряпчие, которые участвуют в судебном процессе, большей частью происходят из крепостных и не имеют образования 771 771 Ibid. P. 103–104. .

Подводя итоги анализа управления Российской империи, Макартни приходил к неутешительному выводу: «При существующих порядках нельзя ожидать какой-либо правильности, определенности или чего-либо завершенного в российском делопроизводстве, ничто не может сравниться с медлительностью, путаницей, противоречием и беззаконием, которые в целом господствуют во всех ведомствах и, в особенности, в судах» 772 772 Ibid. P. 102. .

Рассмотрению управления на местах, в губерниях, автор посвятил целую главу. Империя поделена на 19 губерний, которые делятся на провинции и районы. Каждое правительство в них должно заботиться о сборе налогов в царскую казну, поддерживать порядок и исполнять указы, которые им направляет Сенат или коллегии. Короче говоря, отмечал Макартни, полиция, общественная безопасность, инспекция чиновников, сбор налогов, судебные разбирательства по гражданским и уголовным делам и все, что касается нижестоящего управления, зависит от управления губернией. Это своего рода Сенат для провинций и регионов, которые находятся под властью воевод, также имеющих свои привилегии. Отсюда, делал вывод автор, происходит в делопроизводстве «нескончаемая цепь апелляций, проволочек, ябедничества и подкупа».

Под началом 19 губернаторов 152 воеводы, которые от них зависят и им подотчетны. Губернские и воеводские канцелярии, особенно те, что находятся на значительном отдалении от столицы, должны брать на себя решение всех судебных, административных и исполнительных дел. Все правительственные решения (за исключением военных дел) посылаются воеводе или гражданскому чиновнику той местности, к которой они относятся, так что для надлежащего представления о делах, поступающих к чиновнику, он должен быть одинаково сведущ в законах, политике, финансах, промышленности, медицине, минералогии и т.д. «Естественно, – приходил к заключению Макартни, – при этих условиях весьма затруднительно найти в России лиц, годных для выполнения обязанностей такой обширной юрисдикции, где власть является безграничной, и злоупотребления совершаются безнаказанно». Между тем, продолжал автор, эти воеводы являются людьми «крайне бедными и невежественными», бывшими офицерами, уволенными со службы, либо лицами, потерявшими надежду на получение лучшей должности. Их жалованье редко превышает 600 руб., а порой не доходит и до этой суммы, так что «вымогательство становится для них подчас необходимым для поддержания существования» 773 773 Ibid. P. 119. .

Макартни подчеркивал, что немало путаницы и злоупотреблений происходит и в Сенате. Он приводил в пример курьезный случай, который произошел в Петербурге: юстиц-коллегия приняла решение, которое по апелляции было признано неправильным, вследствие чего Сенат объявил судьям публичное порицание. Между тем, в это время произошла смена состава юстиц-коллегии. Однако, несмотря на эти перемены, указ Сената был приведен в исполнение, и новые члены, совершенно непричастные к прежней деятельности коллегии, получили строжайший выговор за решение, о котором не имели никакого представления 774 774 Ibid. P. 120–121. .

В восьмой главе Макартни обращался к анализу состояния доходов Российской империи. В 1710 г. годовой доход России составлял 9 млн руб., в 1750 г. – 19 млн руб., а при Екатерине II насчитывает 24,5 млн. Для англичан, полагал автор, такая сумма может показаться крайне скудной, поскольку ежегодный государственный доход Англии превышает 20 млн фунтов стерлингов, что соответствует 100 млн рублей. Однако в России при этих средствах, оказывается, возможным содержать хорошо экипированную и вооруженную армию, чуть ли не в 400 тыс. человек; флот из 22 линейных кораблей, 9 фрегатов и 50 галер с 14 тыс. матросов. Кроме того, из этих средств оплачиваются расходы на «многочисленный и великолепный двор, который по своей роскоши превосходит все дворы Европы». «Здесь, – подчеркивал Макартни, – мы видим роскошь стола, богатство и блеск нарядов, изобилие драгоценных камней, изящество экипажей». Выражая удивление по поводу расточительности двора, автор, тем не менее, не упрекал в том императрицу. Хотя в ее распоряжении вся собственность империи, она редко нарушает установленный порядок расходования финансами, подчеркивал Макартни и далее продолжал: «В ее (императрицы – Т.Л .) поведении столько великодушия и патриотизма, что за исключением вопроса о чеканке монеты, которую она произвела по примеру соседних государств, я не могу назвать ни одного случая несправедливости с ее стороны за все время моего пребывания при дворе». Более того, продолжал автор, все эти расходы покрываются постоянными статьями дохода без долга, но «дело ведется столь мудрым и экономным способом, что ежегодно остаются сбережения в 5 млн. рублей» 775 775 Ibid. P. 123–124. .