Коллектив авторов - Все в прошлом [Теория и практика публичной истории]

Повышенное внимание к digital history вызвано не только тем, что она сделала существующие формы публичной истории более доступными, но и тем, что она создала новые интерактивные возможности. Традиционные статьи или выставки передают читателю или зрителю факты о прошлом или интерпретации прошлого, однако, вне зависимости от инновационности транслируемой информации, способ ее восприятия остается неизменным. Вместо привычного всем текстового формата digital history предлагает пользователям вступить в более тесный контакт с прошлым и как бы окунуться в него с помощью технологии геймификации. Подобные «игры с историей» не обязательно должны быть сложноустроенными: например, сервис Twine [166] [twinery.org]. позволяет создавать простые истории с альтернативными вариантами развития событий.

Компьютеры позволяют заменить или дополнить тексты визуализацией. При этом пользователи могут постоянно редактировать данные и мгновенно видеть изменения. Особенно полезным инструментом для историков являются таймлайны. В отличие от хронологической ленты, просто перечисляющей события, таймлайны позволяют прикреплять дополнительные медиафайлы, так что пользователь может перемещаться по ленте, изучая эти материалы. Еще один полезный инструмент — геоинформационные системы (ГИС), которые, в отличие от статичной карты, представляют собой скорее базу данных, разные информационные слои которой привязаны к географическим координатам. Программы для 3D-моделирования помогают историкам реконструировать древние города или даже создавать симуляции, в которых пользователи могут взаимодействовать с местными жителями из прошлого. Благодаря интерактивным технологиям пользователи могут почувствовать себя участниками исторического события, сформировать собственное мнение и критически осмыслить мнение профессиональных историков [167] Один из самых амбициозных и дорогостоящих проектов в области digital humanities – Venice Time Machine – воссоздает тысячелетнюю историю Венеции, реконструируя не только архитектурный облик города, но и социальные и экономические связи между жителями. Это один из редких гуманитарных проектов, которому посвящена статья в Nature, см.: Abbott A . Venice gets a time machine // Nature. 2017. June. Vol. 547. P. 341–344. .

Таким образом, развитие технологий существенно повлияло на публичную историю. Программы, которые ранее были дороги и сложны, стали доступны большинству историков. Наряду с оцифровкой уже существующих источников и исследований, digital history позволяет исследователям создавать динамичные и интерактивные репрезентации прошлого, а интернет сближает академических историков и активистов с широкой публикой.

Цифровизация всех сфер жизни создала не только множество новых возможностей для историков, но и множество новых проблем. Последние можно свести к двум основным вопросам. Во-первых, насколько цифровая история может/должна быть включена в поле академических исследований и являются ли цифровые историки «настоящими» историками? А во-вторых, каковы интеллектуальные и материальные издержки тех, кто использует методы digital humanities!

Проблема включения цифровой истории в академическую науку частично отражает ключевую проблему, стоящую перед digital humanities в целом: какие именно проекты и исследования можно отнести к цифровым? Одна из точек зрения подразумевает, что цифровые гуманитарные науки решают технически сложные задачи, недоступные «нецифровым» гуманитариям [168] Рамси С . О конструировании // Цифровые гуманитарные науки – хрестоматия / Под ред. М. Террас, Д. Найхан, Э. Ванхутта, И. Кижнер. Красноярск, 2017. С. 289. . Другая точка зрения делает акцент на возможности распространять информацию среди большого числа людей. Человек, который пользуется поисковыми системами, применяет ту же технологию, что и человек, который занимается анализом данных (text mining) при работе с корпусами текстов. Разница только в масштабе этой работы [169] Маллен Л . Цифровые гуманитарные науки – это спектр, или Мы все сейчас цифровые гуманитарии // Там же. С. 283. . В этой главе мы пользуемся наиболее общим и инклюзивным определением цифровой истории, включая в это понятие и более «простые» формы, такие как блоги и социальные сети.

Вопрос о доступности цифровых методов широкой аудитории также связан с проблемой исторической памяти. До повсеместного распространения интернета историческая память передавалась преимущественно в школах и учреждениях культуры, посредством государственных программ. Люди имели доступ к этой информации, но в целом существовал огромный зазор между теми, кто создавал знание о прошлом, и теми, кто получал его. Интернет в определенном смысле обеспечил демократизацию исторического знания, а также распространение прежде маргинальных и/или маргинализированных точек зрения на историю [170] Rutten E., Fedor J., Zvereva V . Introduction: Old Conflict, New Media: Post-Socialist Digital Memories // Memory, Conflict and New Media: Web Wars in Post-Socialist States / Ed. by E. Rutten, J. Fedor, V. Zvereva. London: Routledge, 2013. P. 1–18. . По сравнению с советским периодом уровень цензуры в России сегодня относительно невысокий, но при этом существует и явный недостаток редактирования и проверки информации. Это приводит к эпидемии «фейковой истории» в интернете.